– В Париже Лувр - самый замечательный склеп...Но и там , я ни за что не хотел бы возложить свое бренное тело..- вслух подумал я. – Пойду, проверю могилу. А ты напои их. Буду признателен.
– я отдал Павлу серо-зеленого змея, изрыгающего животворящую воду, а сам отправился к свежо вырытой могиле.

Темно-зеленое, практически черное озеро, бурлило цветущим смрадом. Пять метров в ширину и едва ли полтора метра глубиной одинокое, зловонное озеро волновалось.

Беспокойство кислотного озера было вызвано отнюдь не роковым одиночеством, и уж тем более не отчаянным чувством безысходности. Движение мутной воды, было сопряжено с предчувствием очередных железных осадков.

Приближался период, когда небеса, изрыгнут очередную порцию кривых ржавых гвоздей. Откуда небо черпает такое количество металла, озеро естественно не знало. Зато, несчастное озеро прекрасно знало, сколько железа попадет в ее стихию и более того, оно отчетливо понимало, как болезненно и трудно ему будет переработать всю эту роковую мерзость.

Именно по этой причине, это маленькое озеро уже давно было искажено в сути своего предназначения. Металл уничтожил все живительное и категорически полезное, навсегда изуродовав красоту его тела.

Дабы спастись и продолжить свое бренное существование в этом механически обустроенном мире, озеро самостоятельно научилось вырабатывать в себе жидкость, которая была способна разрушить и переработать этот ржавый металл.

И вот. Суровый скрежет со дрогнул землю. С невероятным скрипом и стоном механизм неба раскрыл свои неумолимые резервуары. С грохотом и лязганьем обрушилась новая партия ржавых гвоздей. Озеро вскрикнуло. На несколько минут образовалась пугающая тишина, после чего пространство наполнилось визгом умирающих гвоздей…

Я открыл глаза. Я лежал в прохладной могиле. Я чувствовал, как по спине проходит мелкая дрожь. Свежая сырость земли приятно прикасается к моей спине. Я оглянулся вокруг. Ровные, идеальные срезы земли, отполированные острой лопатой. Корни и корешки аккуратно утрамбованы и спрятаны. Это потрясающая капсула, это новый дом для того, кто уже отправился в свой затяжной полет. Теперь он будет быть здесь. Он будет лежать себе мирно и статически. Он уже не будет опаздывать на работу и меньше всего, его будут донимать глупые звонки со всевозможными неприятностями. Все неприятное уже свершилось. А то, что его ожидает в открытом полете - никому не известно. Это его дом. Это мой гость, который пролежит здесь, а я как гостеприимный администратор, позабочусь о его комфорте...

– Оценил?
– я вновь услышал сиплый голос Павла.

– Это идеально!
– не скрыл восхищения я и поднялся с сырой земли. Я сел, приняв отдаленную позу лотоса.

– Идеально было и в прошлый раз.
– улыбаясь заметил исполин.

– Мастерство оттачивается с годами.
– вздохнул я.
– То, что для нас вчера являлось эталоном красоты, высшей точкой идеального, на завтра может быть свергнуто новыми вершинами. Ведь наши глаза еще не видели лучшего, вот нам и кажется, что настоящее - это нечто лучшее из всего багажа прошлого...Мы живем, а мы в заблуждении, но еще не знаем этого...Наш гость который прибудет завтра, вот он уже точно знает где было лучше: здесь или там...- я протер лицо шершавыми от пыли руками. Я еще раз окинул взглядом могилу, дивясь ее пропорциональности и лаконичности.

– Посмотри - какой хороший дом! Ничего лишнего! Зачем? Тумбочки, столики, полотенца, вазочки, вилочки, краники, шифоньеры - это хлам. Удивительно, что все эти зажравшиеся бизнес-люди не тащат все это с собой...Вот было бы забавно. Представь: двух ярусная могила с видом на океан...- я стал на ноги и прошелся вдоль сырой и прохладной ямы.

– Забавный вы барин.
– просипел исполин и подал мне руку.
– А как ваша дама? Не появлялась?

– Она предпочитает дождь и туман. Редко появляется в снег. И никогда летом...- мы возвышались над всем этим мирным покоем и мне было хорошо. Жара потихоньку спадала. Пряталась в тень вековых деревьев, сползала по крестам куда-то вниз своего собственного небытия. На спине все еще ощущалось прикосновение могилы, руки пахли свежей землей и я был бодр.
– Пойдем. Проверим открытки!
– весело предложил я.

Открытками я называл таблички и ленточки, все послания и пожелания, которые старательно сочиняют родственники и друзья. У меня всегда это вызывало некоторое недоумение. Можно подумать, у покойника день рождения или именины. Я понимаю, что это просто остаточное явление живых людей. Они еще не могут осознать того, что любимого человека не стало, поэтому продолжают упорно слать свои послания, в надежде, что тот их услышит или прочтет эти позолоченные строки. Некоторые делают это совершенно неосознанно, по инерции, на поводу традиций или коллективного синдрома, в таких случаях, они заказывают стандартные "открытки", безликие, бесформенные, лишенные их собственного присутствия.

Еще, меня жутко забавляют венки, которыми заставляют могилу знатного усопшего человека. Помимо "двух ярусной" могилы, его территория начинает походить на ритуальный бутик. Всевозможные венки невероятных размеров припирают могилу так, словно путаны обвившие ноги щедрого заказчика. Они громоздятся вдоль всего тела усопшего и каждый, отливает гламурной лентой на солнце, они такие важные и очаровательные! Иногда, по вечерам, мы