дебошир. Зеленых двустворчатых ракушек себе для рыбалки добывал. Добыл их с десяток,

вынес на берег и стал потрошить. Раскрыл очередную ракушку, а в ней крупная жемчужина

серебрится. Скользнула та жемчужина по ладони, упала в траву и обратилась девицей

прекрасноликой…

«Здравствуй, Иван!»

«Кто ты?» - опешил он.

«Я - жительница небесного города Ладограда, Анфисой зовусь. Превратил меня злой

волшебник в жемчужину и такое заклятие наложил: нашедший тебя волен будет судьбою

твоею распорядиться. Отпусти меня, Иван, в мою обитель небесную. Отпустишь - добро тебе

принесу, а не отпустишь - бедой обернусь».

Смотрит Ванька: девка - картина музейная! Одета в платье парчовое, взгляд

электрический какой-то, на руке кольцо изумрудное блестит. Не глупо ли кралю такую

отпускать? Давно уже пора ему жениться, да никто за него замуж не идет: кому нужен

отпетый пьяница?

Не отпустил Ванька Анфису на свободу. Обвенчался с ней в сельской церкви и в дом

к себе хозяйкой привел.

Работает Анфиса с утра до вечера в огороде и дома, а Ванька, знай себе, лежит на

лавке да бражку ядреную посасывает. Напьется до озверения, поколотит супругу свою

верную, а та молчком все обиды сносит!

Живут, в общем, и живут. Только замечать стал с некоторых пор Ванька, что Анфиса

его по ночам куда-то уходит. Решил он выследить, куда. Притворился однажды пьяным,

брякнулся на кровать и лежит себе поленом дубовым.

Анфиса в полночь за двери - и он за ней. Прошла она темным проулком к церкви, на

замок закрытой. Перекрестилась на двери железные - они сами собой и раскрылись. Вошла

Анфиса в церковный притвор, поднялась на колокольню. Высунулась в оконный проем, еще

раз перекрестилась и прыгнула вниз…

Видит Ванька с земли: протянулся от церкви до ближайшей горы Манчихи яркий луч

серебряный. Упала Анфиса прямо на этот луч, равновесие установила и пошла по нему, как

канатоходица. Не успел Ванька опомниться, как Анфиса уже с глаз исчезла. «В Ладоград

пошла, - ахнул Ванька, - не упустить бы!..»

Перекрестился он неумело и в раскрытые церковные двери вихрем влетел. Махнул с

колокольни вниз и... правую ногу себе поломал!

Уж как ухаживала за ним Анфиса, когда под утро домой вернулась! На руках носила,

из ложки кормила, колыбельные перед сном пела. Обещала ему клятвенно никогда больше в

Ладоград не ходить. А Ванька, знай себе, бил Анфису беспощадно да все заклятие у нее

выпытывал, которое в Ладоград допускает. Заело его, видать, сильно, что жена - его рабыня

безмолвная - туда вхожа, а он нет. Только не знала Анфиса никакого средства иного, в

Ладоград допускающего, кроме жизни безгрешной да молитвы непрестанной.

Быстро поправился Ванька: в ноге, вместо перелома, лишь трещина оказалась. Пошел

он в соседнее село к колдунье, попросил ее помочь в Ладоград ему проникнуть. Та цену

немалую за это дело заломила. Принес ей Ванька кольцо изумрудное, с которым Анфиса на

берегу в первый раз объявилась. И сам не знал, почему до сих пор его не пропил! Дала

колдунья Ваньке три черных зернышка, на мышиный помет похожих. Прежде чем снова

прыгнуть с колокольни, съесть эти зернышки наказала.

В следующую же ночь отправился Ванька к церкви. На двери железные

перекрестился - открылись. Взобрался на колокольню, три зернышка проглотил и прыгнул…

Страшно было второй раз ногу ломать! Но будто бы кто его под мышки придержал и

на яркий луч серебряный поставил. Пошел Ванька по тому лучу, усы от удовольствия

покручивая, и вскоре исчез за черной вершиной Манчихи…

День ждет Анфиса своего горемычного мужа домой, другой, третий, а он всё не

возвращается. Лишь через неделю приходит от него письмо без обратного адреса:

Живу преотлично в Ладограде.

Иван.

Узнала Анфиса от почтальона, что штемпель на конверте почтовым отделением

Троицкого рынка города Самары поставлен, собралась спешно и на волжскую переправу

пошла. Добралась до Самары и в одном из самых грязных кабаков, что возле Троицкого