Шрифт:
идеологию. Сопряжение этих двух феноменов сознания казалось ему соблазнительным, ибо понятия «утопия» и
«идеология» обрели за длительный период своей исторической эволюции высокую степень неопределенности, открывающую широкие возможности для произвольных толкований, сопоставлений и противопоставлений. Мангейм
абсолютизирует одну из многих трактовок идеологии
(«ложное», апологетическое сознание), игнорируя в своем
анализе другие ее трактовки, которые находятся совсем в
ином отношении к утопии. Если, скажем, рассматривать
идеологию как уровень общественного сознания, присущий
всем его формам,—философии, религии и т. д., или как совокупность философских, политических, религиозных, эстетических ж нравственных взглядов, выступающую в
качестве механизма защиты интересов группы, класса или
общества в целом, и выражения их самосознания, то при
таком подходе тип связи идеологии с утопией оказывается
во многом иным, чем это представляет Мангейм. Утопия
будет здесь уже выступать по отношению к идеологии как
вид к роду, как частное проявление идеологии, которая, в свою очередь, может принимать утопические формы.
Возможность взаимопроникновения идеологии и утопии не отрицал, правда, и сам Мангейм, полагавший, что
«в рамках исторического процесса элементы утопического
и идеологического не противостоят друг другу в чистом виде. Утопии поднимающихся слоев часто пронизаны
элементами идеологии» 9. Но такое взаимопроникновение, по логике немецкого социолога, не меняет противостояния идеологии и утопии: они остаются несовместимыми и
взаимоисключающими конструкциями.
«Слепота» утопического (и идеологического) сознания
вызвана, по Мангейму, спецификой социального бытия той
группы, к которой принадлежит субъект сознания. Групповое бытие «ущербно», но это, так сказать, естественная, 9 Mannheim К. Op. cit., S. 177.
14
неизбежная ущербность конкретного социального положения, не позволяющего охватить умственным взором целостную картину мира. Иначе говоря, субъект утопического
(и идеологического) сознания видит (не может не видеть) бытие не совсем таким, каково оно есть «на самом деле»
или каким его видят те, кто погружен в иное бытие. Это
сознание может рассматриваться, таким образом, как
«шифр» бытия его субъекта ив то же время как форма
сознания, неадекватная данному бытию и направленная
на его разрушение.
Мангейм отвергает широко распространенное и по сей
день в научной литературе представление об утопии как
проекте, реализация которого в принципе невозможна10.
«Утопии сегодняшнего дня могут стать действительностью завтрашнего дня» и, пишет он, цитируя афоризм
Ламартина: «Утопии часто не что иное, как преждевременные истины». Больше того, с точки зрения Мангейма, подлинная утопия — и в этом, как он считает, заключается
еще одно ее отличие от идеологии — непременно должна
получить адекватное осуществление. «Находясь в центре
борющихся представлений, действительно чрезвычайно
трудно установить, что следует рассматривать как подлинные (т. е. осуществимые в будущем) утопии и что следует
отнести к идеологии господствующих классов. Однако применительно к прошлому,— как добавляет немецкий социолог,— мы располагаем достаточно достоверным критерием
для определения того, что следует считать идёологией и
что утопией. Этим критерием является реализация»12.
Именно осуществимость утопии, настаивает Мангейм, позволяет ей выступить в качестве силы, которая оказывает
«на историко-социальное бытие преобразующее воздействие» 13.
Таким образом, по Мангейму, утопической является
всякая идеальная конструкция (идея, доктрина), дающая
неадекватное представление о социальной реальности, т. е.
фиксирующая в ней только отрицающие ее элементы, которая впоследствии получает практическое осуществлен
10 См. например: Utopia: Begriff und Phenomen des Utopischen.
Hrsg. von A. Neususs. B.7 1968, S. 104; Aware of Utopia. Ed. by D. W. Plath. Urbana, Chicago, London, 1971, P. IX.
11 Mannheim K. Ideologie und Utopie, S. 177.
12 Mannheim K. Ideologie und Utopie, S. 178.
13 Ibid, S. 179.
15
ние и тем самым оказывает воздействие на ход исторического процесса.
Нетрудно заметить, что Мангейм выводит сущностные
характеристики утопии из той роли, какую она играет в