– Редактором прозы?
– Боюсь. Слишком тонкая материя, сложнее стихов. Стихи как вязание - вдел нитку и плети себе, знай орнамент соблюдай, а в носке всё растянется, где надо. А проза как шитье, чуть лишний дюйм - и не то что скривится, вовсе не налезет.

– Здорово сказано! Знаешь, если подумать, то писать про одно и то же - замечательная идея. Мы не можем открыться, но можем публиковаться: каждый своими словами, по своему, про одно и то же. Стихами, прозой, разговорами, формат не так важен. Без имён, для самих себя. Для тебя, моё счастье. И тогда я точно буду всегда. В общем, если ты не настаиваешь на формате… давай попробуем.

– Тогда пиши! Будем использовать одновременно все способы, чтобы ты был всегда! Предлагаю тему. Помнишь наш поход в зал Чайковского? Я опаздывала, ты злился и уже хотел оставить мой билет на контроле…

– А тут ты вбежала, холодная, рыжая, в короткой дублёнке под цвет волос, улыбающаяся, и сердце моё забилось при виде твоих смеющихся глаз и дурацкого вопроса: «Я не опоздала?»

– Ну вот, пишем о том как я опаздываю: на концерт, на свидание, на ужин, а ты злишься. С тебя вся гамма эмоций по этому поводу. Хочешь в стихах, хочешь - в прозе.

– А с тебя?

– А с меня стих есесено. Лови.

– Моё чудо! Поймал. Прекрасное стихотворение. И совсем не обязательно про нас. Скорее о нашем городе и настроении вообще. Очень нравится. Ответить на уровне мне пока нечем. Ни когда бы не подумал, что это так трудно, писать на тему. Я очень старался, но ничего путного сочинить пока не смог ни в стихах, ни в прозе. Видимо отношусь к “поэтам“, которые не могут писать по заказу. Поэтому ответа пока не будет. Но чтобы не стать уж совершенным «нарушителем конвенции», посылаю тебе другое.. Называется «У калитки». Это уже почти sequel: первая серия «Преддверие» – знакомство, вторая - любовь. Посмотри, когда будет время, и не суди строго. Понимаю, это будет не легко, но надеюсь ты не распространишь уровень моих стихов на уровень моего умственное развития. Хотя твоё мнение мне интересно.

– Мой кузнечик. Спасибо за стихи. Мне кажется не плохая добрая лирика. Как фотография. Бывают стихи с очень явной стилизацией, как зернёная чёрно белая фотография или размытая сепия, а бывают ровные и документальные, позволяющие вспомнить и не накладывающие на событие дополнительных фильтров.

– Спасибо тебе, мой доброжелательный критик. А стихи Пастернака, те, что я послал, фотографии?

– «Ветер» - точно нет. «Снежок» - отчасти. Скорее рисунок, в котором опущены и размыты несущественные детали - так, как фотография не умеет. Помнишь контур сидящей женщины со спины? В котором не все линии есть. Так и в обычном рисунке, можно часть прорисовать подробно, а часть - невнятно или даже опустить. Интересно, что тебе исключительно удались рефрены, в обоих стихах твоего сиквела, только у тебя же они появляются раньше текста. И ты потом подгоняешь текст под них, да?

– Ну да. Последняя строка в первой строфе появлялась естественно, а в каждой следующей, да действительно, текст под неё подгонялся. A как иначе?

– Может быть не так прямолинейно, искусственно. Может резать ухо. И ещё. Есть такое полезное упражнение, постучать стихотворением об стену, чтобы осыпались слова, которые просто для ритма напиханы "так", "же", "там", "тот" - они зачастую не по смыслу стоят, а по ритму, и если постараться, можно сократить ритм, и обойтись без них.

– Они тоже режут ухо?

– На четырёх строках не режут, а на восьми и более они становятся видны, как шум на фотографии. Скажи пожалуйста, у тебя нет потребности долго шлифовать слова и подставлять вместо одного слова три варианта других, чтобы фонетика и ритмика были ближе к тому, что звучит в голове?

– Это всё от не умения. Я начинающий. Любитель, пишущий, чтобы обаять любимую женщину. Попробую когда нибудь, если увлекусь. Я и рефрены то придумал, чтобы отвлечь тебя от очевидных слабостей. Слушай, а ты могла бы поправить, не убивая смысла?

– Нечего отлынивать. Работай. Помнишь, ты ходил со мной на урок рисования, и я училась тебя рисовать? Так вот тебе стих «Эскизы или О рисовании тебя». Лови в почте.

А вообще - спокойной ночи, любовь моя. Тебе давным-давно пора спать. И не забудь – с тебя ответ.

– Моё счастье! Спасибо тебе. Я сейчас прочёл “про рисование меня” и подумал, что наверное слишком легко согласился на эту затею - писать про одно и тоже. Мне никогда, даже если очень напрягусь, не удастся написать что либо равноценное, сложное, эмоциональное и ассоциативное. Мои стишки простые и примитивные, как у детей. Я просто не сумею так себя выразить. Не говоря о способностях, этому видимо нужно учиться. Моего простого I love you тут явно не достаточно. Не знаю, поможет ли эта игра. Однако, будучи честным человеком, напрягся и написал, как “Я улыбаюсь и смотрю как ты рисуешь” Уже послал! Будь снисходительной.

– Привет! А почему про мой стих не говоришь?

– Ты уже проснулся, мой хороший? Мне понравилось. Ты описал не процесс “творчества”, как у меня, а как бы взгляд со стороны. И внезапное изменение ритма, добавляющее искренности. Ну и детали…

– А мне кажется, что это точный снимок. То, что ты называешь фотографией. Я закрыл глаза, вспомнил неяркий мартовский день, холодный ветер и тёплую московскую квартиру; большой покрытый скатертью овальный стол с лампой, тихую музыку, кота на подоконнике. Сосредоточенную тебя с карандашом над листом бумаги напротив, и милую улыбчивую женщину преподавателя, что то поясняющую тихим голосом. И своё состояние спокойной радости. Взял ручку и, не останавливаясь, написал.