Так вот, в каждой такой комнате свой Сезон. Обычные люди не могут заметить, как мир

переходит из одной комнаты в другую. По нескольким причинам. Во-первых, переход происходит

достаточно плавно, не сразу, мир как бы втекает из одного состояния в другое. Во-вторых, при

переходе у людей меняется восприятие, то есть и слух, и зрение, и осязание, и обоняние, и вкус.

Всё сразу и одновременно. Поэтому не с чем сравнить. Ничто не остаётся на месте. Ничто не

26

2

является точкой отсчёта. Смещается сразу всё. А потому не заметить. И в-третьих, скорость

реакции любого человека есть заложник общечеловеческого времени. Поясню. Если бы кто-

нибудь из людей додумался, как ему хотя бы на чутка отстать от других во времени, то переход

мира из одной комнаты в другую стал бы для него очевидной и ошеломляющей реальностью во

всей своей мокроштанной красе. Штаны у тебя чистые?

— Чистые, — чувствуя подвох, ответил парень.

— А зря, — усмехнулся Лазутчик. — Смотрим внимательно! Сейчас будет фокус! Во-ба-на!

Дыхание спёрло. Ноги стали ватными. Зрение поплыло. Потом нечто осязаемое собралось

внутри тела в комочек, где-то возле солнечного сплетения, обособилось от организма и стало само

по себе. Звук исчез.

И они отстали во времени. Мир на глазах подростка шагнул через Барьер из одного Сезона в

другой. И что? Да ничего. Штаны пришлось стирать снова.

Способности ощущать Лабиринт у парня со временем росли и росли. Он научился благодаря

чужаку говорить с Лабиринтом, отвечать на его действия своими действиями, в общем, входить в

резонанс. Он уже ясно понимал, что тот мир, в котором пришлось оказаться, вовсе не таков на

самом деле, каким его видят человеческие глаза. Всё чаще парень слышал тяжёлые неизмеримые

шаги за стеной мира, как будто вся его вселенная была лишь маленькой комнатой. Иногда мимо

«комнаты его мира» проносился невидимый корабль.

(— Вимана — улыбнулся Шкындырович.)

Иногда «комната мира» замирала, а иногда срывалась с невидимого обрыва, иногда засыхала, а

иногда начинала течь

(— Смена Сезонов Зверей, — вставил опять Шкындырбыр Шкындырбаевич, подмигивая

Загрибуке.)

Парень не знал, что со этим всем делать, но понимал: его соотечественники по планете и вовсе

этого не замечают, а объяснять им это не представлялось возможным.

(— Это как слепому пытаться рассказать, что такое солнце, — откомментировал

Шкындырович. — И невозможно по сути, и к тому же опасно для своего здоровья. На костре

сожгут, и к гадалке не ходи! Или распнут на вешалке! Дикари это любят.)

Парень и не знал, что лазутчик задумал нечто воистину грандиозное, а именно: совершить

парный тандемный Прыжок из одной вселенной в другую. И однажды откровенно развёл парня на

этот опаснейший аттракцион. Лазутчик знал, стоит заиграться с Лабиринтом достаточно глубоко,

как рано или поздно наступит миг, когда тот подтвердит статус, прочитает азимут и возьмёт

дальнейшую инициативу на себя. Так и случилось. В какой-то момент, увязнув в не до конца

понятной его разуму игре, парень неожиданно понял, что реальность уж больно как-то быстро

реагирует на его мысли, слова и действия, и на мгновение испугался, но тут уравновешенный и

крайне спокойный голос лазутчика сказал ему:

— Не бойся. Страх — плохой попутчик. Он всегда недоговаривает, а по сути, лжёт, ничего не

зная наверняка. Иди до конца. Ведь ничего плохого с тобой пока не произошло, даже наоборот!

26

3

Смотри, твои отношения с родителями стали лучше, друзья больше не тыкают в тебя пальцами, ты

становишься авторитетным человеком среди своих товарищей. Ты учишься всё быстрее и

эффективнее. Ты уже почти являешься самостоятельной боевой единицей. Ты скоро узнаешь, что

означает быть Воином. Дойди до конца и увидишь чудо!

И парень пошёл. И мы все знаем, чем это кончается. Хе-хе. Парень и понятия не имел, что

именно перед ним находится, когда спустя несколько недель на последней стадии прохождения

Лабиринта увидел парящие над землёй, невидимые другим людям мерцающие неоновые следы.

(— Следы коллег Стрелочника Белочкина, — улыбнулся Шкындырович. — Ай-яй-яй яй-яй яй-