дальше жить-поживать в книжке, мы должны всё понимать. Хотя бы более-менее. А то как

можно поживать в том, чего не знаешь? Только плохо! А я плохо живать не хочу! И поживать

тоже! Кстати, у тебя нет ничего пожевать?

— В холодильнике! — буркнул я и задумался. А ведь Терюська права. Надо как-нибудь

прояснить весь этот научный доклад.

— Инструкция там же! В холодильнике! — крикнул я ей вслед. — Только брикет жирный не

трогай на верхней полке. Там вимана запакованная лежит.

Капля корабля снизилась с тошнотворной высоты и потекла над полосой широкой автострады.

В принципе, дорога могла бы служить для вполне себе наземного транспорта, так как была

отполирована, словно зеркало. Но тут и там навстречу им попадались такие же капли-корабли. Все

они скользили над отражающей небеса поверхностью в разные стороны. Полосы дорог сходились

и расходились, представляя собой систему сложных развязок, которые кружились и вертелись

вокруг синеватых и серебристых небоскрёбов.

— Почему над полосой надо лететь, если вокруг небо свободно? — спросил Загрибука. —

Корабль же может летать высоко.

И словно в ответ на его вопрос из-за очередного здания вынырнул на огромной скорости

двухвагонный летающий трамвай с нелепо торчащими отростками, заложил над ними крутой

вираж и опять взмыл вверх.

— Понял, — буркнул Загрибука.

Шкындырович лишь улыбчато кивнул.

Но наш профессор не унимался:

— А почему у них такие странные траектории полёта? Зачем он так ныряет сверху вниз, а

потом разворачивается и опять вверх?

27

0

— Хороший вопрос! — подтвердил Мора. — Мне тоже всегда это было интересно. Но вот

беда, это корабли Элиенов, а они — парни неразговорчивые. То есть добиться от них, что да как

да почему, не представляется ну никакой возможности.

— Поэтому данный факт, как и многое в жизни, до поры до времени приходится просто

принимать как есть, — закончил за Мору Шкындырович, откинувшись с тросточкой. — Элиены

принесли в этот мир свои чудесные знания и изобретения, но, кроме научных и чисто деловых

отношений, не ведут ни с кем никаких диалогов. Держатся отдельным замкнутым кланом.

Наверное, на это есть какие-то свои причины. По крайней мере, они никому не мешают, даже

наоборот, всем и каждому приходят на помощь, если в таковой имеется потребность.

— В смысле? — оторвался от становящегося то прозрачным, то мутным иллюминатора

Дример. Его, как ребенка, забавляло, что отдельные части корабля меняются, словно окраска

хамелеона, послушные мыслям пилота.

— Элиены не только телепаты, — заметил Шкындырович, медленно выкручивая кренделя

пальцами рук в воздухе, видимо, помогая своим мысленным приказам кораблю, — и способны

чувствовать на огромных расстояниях, если кто-либо попал в беду, но и обладают явными

признаками телекинеза, то есть могут двигать силой мысли предметы. Это часто спасает многих

незадачливых жителей города А и тех, кто сюда недавно приехал и ещё не освоился с зыбкой

реальностью этих мест. Между нами, мальчиками, говоря, — он странно покосился на Слипера, —

Элиены имеют многие привилегии в городе А. Так что странности их кораблей — это далеко не

всё.

Капля корабля, в которой они летели, тем временем пару раз меняла на ходу геометрию формы,

а также дважды мутировал материал корпуса, словно хамелеон или камбала, когда поверхность,

над которой они летели, становилась иной. Неприятных ощущений это не вызывало, но

происходило крайне чудн[о]. Привыкший к плавному ходу корабля пассажир в какой-то момент

чувствовал плавное нарастание скорости. При этом стены, потолок и пол единым цельным

организмом принимали другие форму и размеры, хотя точки соприкосновния пассажиров с

кораблём оставались теми же. Получалось головокружительное ощущение, что сидишь в

постоянно мимикрирующей маленькой капсуле. Опираясь иногда руками на стены или пол,