Агостино. Подожди, я еще не кончил... Я уж не говорю о том, что кредиторы в кои-то веки утихомирились и не мо­рочат нам голову, но стоит расплатиться хоть с одним из них, об этом узнают остальные, и тогда ты увидишь, как штурмовали Бастилию.

Беттина. Я ни с кем не расплачивалась. Дай мне объяснить. Рано утром пришла донна Фортуната, ну та, что живет в доме семнадцать. Ты еще спал и поэтому не слышал. Она пришла вся перепуганная, мне даже страшно стало. «Донна Беттина, миленькая, выручите меня! Господь пошлет вам здоровья. Вот уж три дня, как мой муж не ходит на строй­ку: у него до того болит зуб, что он на стенку готов лезть...». Она сказала, что бедняга швырялся стульями, что он раз­бил стеклянный колокол святой Анны, который у них на комоде стоит... Но это еще не все. Он так измучился, что схватил вдруг лом — он ведь на стройке работает — и хотел убить жену и детей. «Донна Беттина,— сказала она,— если бы это был целый зуб, я б ему его вырвала или он вырвал бы сам, он ведь не трус, но там у него гнилушка корня сидит внутри, а снаружи видно только черную точечку». Она попросила три тысячи лир, чтобы сводить его к врачу.

Агостино. Бедный Маттео. Зубная боль страшная штука.

Беттина. Разве я могла ей отказать?

Агостино. Понятное дело...

Беттина. Как видишь, ни с кем я не расплачивалась, а дала в долг.

Агостино. Еще хуже! Пойдет слух, что мы одалживаем людям деньги, взбешенные кредиторы наперегонки бросятся сюда. Кто с ними будет объясняться?

Родольфо. Вы, наденете цилиндр и объяснитесь.

Агостино. Не хватало, чтобы мне превратили цилиндр в ле­пешку.

Беттина (спускаясь по лестнице). Вот сдача с десяти тысяч лир. (Вынимает деньги из кармана передника и кладет на стол ) Шесть тысяч сто.

Агостино. Как так? Ты ведь одолжила донне Фортунате три тысячи.

Б е т т и н а. Три с половиной. Пятьсот лир на такси.

Агостино. Он что, не мог добраться до врача на своих двоих?

Беттина. С такой болью? «

Агостино. Разве у него зубы не во рту, а на ногах?

Беттина. Я не могла не дать денег. Она ведь тоже часто нас выручала.

Агостино. Ладно, три тысячи пятьсот. Значит, здесь должно быть шесть с половиной.

Беттина. Я приготовила сковороду картошки с луком и поми­дорами: попросим в пиццерии на углу, чтобы посадили ее в печь.

Агостино. Еще один ответ, чтобы выиграть время. Какое от­ношение имеет сковорода картошки к четырем сотням лир?

Беттина. Интересно, как бы я сделала картошку с луком и по­мидорами без четырехсот лир? Кстати, до обеда не так уж много времени. (Быстро поднимается по лестнице и исчеза­ет за дверью справа.)

Агостино. Итак, здесь шесть тысяч сто...

Родольфо. А это сегодняшние десять тысяч. (Кладет на стол кредитку, полученную Ритой от Антонио.)

Рита. Шестьдесят тысяч у меня.

Агостино. Где вы их держите?

Рита (показывая на комод). Там.

Агостино. Будьте осторожны.

Рита (достает деньги из ящика и показывает ему). Вот они. Я пересчитываю их по три-четыре раза на день и еще раз перед сном.

Родольфо (передавая Рите десять тысяч лир). Держи.

Рита (по мере того как считает, кладет деньги на стол). Десять, двадцать, тридцать... тридцать пять, сорок, сорок пять, со­рок шесть, сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьде­сят... шестьдесят. (Показывая купюру, которую дал ей Родолъфо ) С этими будет семьдесят. А с тем, что осталось от утренних десяти тысяч,— семьдесят шесть тысяч сто.

В дверях справа появляется Беттина. У нее в руках ог­ ромная медная ск о ворода, полная картофеля, лука и поми­ доров- овощи нарезаны, перемеш а ны, и остается только по­ местить их в печь.

Беттина (выходит на балкон и зовет). Микеле! Микё! Что ты делаешь? Голос Микеле за сценой. «Ничего!»

Агостино. В этом переулке занятие у всех одно.

Беттина (к Микеле), Да не беги... Дон Винченцо в лавке?

Голос Микеле по-прежнему за сценой, но уже ближе: «Да-да. И донна Кончетта тоже». Микеле поравнялся с бал­коном, поднявшись по ступеням, переулка, и стоит сейчас прямо перед Беттиной.

Микеле. Что я должен для вас сделать, донна Бетти?

Беттина (показывая ему сковороду). Обычная просьба...

Микеле. Сбегать в пиццерию?

Беттина. Только не в первую, а к дону Орацио, в конце пере­улка.

Микеле. Будет сделано. (Берет сковороду и исчезает.)

Б е т т и н а. Через полчаса зайдешь за ней.

Голос Микеле за сценой: «Хорошо!»

Скажи дону Орацио, чтобы не беспокоился: я в долгу не останусь.