ших в парусном флоте, и много усилий и жертв требовали его своеобразная красота и военная доблесть. Роман Ку¬ пера дает яркие, незабываемые образы моряков: от капи¬ тана до простого «труженика моря» — матроса, .ведущего нелегкую жизнь, умеющего остро и крепко пошутить и нередко отдающего свою жизнь при кораблекрушении или в кровавом бою. Сильное впечатление оставляет штурман Болтроп, в особенности замечательна картина смерти этого «морского волка». Ему уже плохо повинуется коснеющий язык, но последние заботы штурмана, которому осталось жить счи¬ танные минуты, относятся к кораблю. На нем ядро «сре¬ зало канат лучшего станового якоря на расстоянии саже¬ ни от скобы, да так ловко, как старуха отрезает гнилую нитку пряжи портновскими ножницами». «Помните про якорный канат... и присмотрите за нижними реями... Я от¬ даю концы.,. Да благословит вас всех бог... и да пошлет он вам хорошую погоду и попутный ветер...» Но в эти же предсмертные минуты и другая мысль тре¬ вожит потухающее сознание старого служаки. В Бостоне, оказывается, живет восьмидесятилетняя мать Болтропа. На морском языке Болтропа, которому он верен до самого конца жизни, она «на причале с подветренной стороны до¬ ма». Болтроп, чья жизнь проходила в беспрерывных пла¬ ваниях, едва ли часто навещал мать, но сейчас у него по¬ является забота: что ждет ее, когда она останется без своей единственной поддержки. Ведь восьмидесятилетней жен¬ щине больше, чем кому-либо, нужна «защищенная от непогоды стоянка». И вместе с мыслью о корабле его по¬ следняя тревога — чтобы остаток своих дней его мать не испытывала нужды и нищеты. Так скупо и трогательно Купер описывает смерть старого моряка. И все же еще более ярким, быть может, самым ярким образом романа следует признать рулевого Тома Коффи¬ на — вообще одно из самых блестящих достижений в об¬ ширной портретной галерее, созданной Купером. Неотделимый от морской стихии и кораблей, на одном из которых он родился, он встречает гибель вместе с «Ариэлем», так как без любимого судна не желает жить. Невозмутимо хладнокровный и героический, простодуш¬ ный и доверчивый, он, чья прямая и честная душа не способна на вероломство и предательство, не может до¬ пустить их даже у таких негодяев, как Диллон. Полный 808

характерных для моряка тех времен суеверий, он живет жизнью моря и корабля и не питает симпатии к суше — этой, по его мнению, едва ли необходимой части нашей планеты. Если бы Тому довелось выступать в роли созда¬ теля Земли, он устроил бы ее совсем иначе. На корабле он признанный авторитет и мастер своего дела, «настоящий оракул по части морского дела» для всех товарищей по судну; на суше он чувствует себя совершенно иначе — не¬ уверенно и беспомощно, как рыба, выкинутая на берег. Очень забавно последовательно выдержанное в морских терминах его описание короткой сухопутной поездки на дилижансе из Бостона в Плимут, которую пришлось ему однажды совершить. Она навсегда осталась в памяти этого морского исполина как пример неестественного и нелепого способа передвижения. Характеристика незабываемого образа Тома Коффина будет неполной, если не сказать о важнейшей его черте — демократичности, народности образа старого рулевого. Он беден: все многочисленные плавания и исключительное морское мастерство Тома не принесли ему хотя бы скром¬ ной обеспеченности. «Денег у бедного Тома Коффина, — говорит он, — тогда было не больше, чем сейчас, и ие больше, чем будет». Приводя эту фразу, Купер дает пред¬ ставление о социальной пропасти, разделяющей Тома, уходящего в морскую могилу таким же бедняком, каким он родился, и наследника большого состояния — Гриффита, который может построить целый фрегат и вооружить его на свои собственные средства, не прибегая ни к чьей по¬ мощи, а также Барнстейбла, получающего поместье после смерти отца. Романист не подчеркивает это имуществен¬ ное неравенство и не морализирует по поводу него. Да и сам он, сын богатого помещика, получивший по наслед¬ ству крупное состояние, считал нормальным и естествен¬ ным, что Гриффиту достается вместе с рукой Сесилии крупное состояние в виде не конфискованных американ¬ ской революцией обширных поместий полковника Го¬ варда. Но, как настоящий честный и зоркий художник, он не забывает отметить эту важную черту. По сравнению с исключительной убеждающей силой образов Тома Коффина, полковника Говарда, а также Болтропа и некоторых других персонажей, быть может, несколько меркнет по своей художественной выразитель¬ ности центральный герой романа таинственный лоцман* lb09

Образ лоцмана недаром сопоставляли с некоторыми байроновскими героями — например, с Конрадом из «Кор¬ сара». Мощное воздействие английского поэта, пользовав¬ шегося в годы появления «Лоцмана» всемирной славой, действительно ощущается в образе героя куперовского романа. Как и байроновские герои, он внезапно и несколько театрально появляется из мрака и исчезает в неопределен¬ ной, загадочной дали среди штормовых просторов Север¬ ного моря. Его прошлое неизвестно и освещается лишь немногочисленными неясными намеками, его буду¬ щее скрыто, и только упоминание о его смерти, не освобождающее от обязанности хранить его имя в тайне, дает представление о его судьбе. Его подлинное имя скры¬ то от читателя, и только нарочито скромная кличка «мистер Грэй» («Серый»), так не вяжущаяся с его незау¬ рядностью и исключительностью, дана ему на страницах романа. Конечно, он по-своему ярок. Недаром Белинский причислял его к куперовским образам, «исполненным ори¬ гинальности и интереса». Невозмутимый и непостижимый, хладнокровный и отважный, всемогущий и неуязвимый, выступающий всегда в решающие моменты, а до того дер¬ жащийся в тени, изумительный мастер вождения корабля, не снимающий с себя маски холодной сдержанности, неиз¬ менно хранящий мрачное и безнадежное спокойствие, он парадоксально соединяет в себе любовь к свободе и нена¬ висть к деспотизму с разочарованностью в людях, неуто¬ ленным честолюбием и тщеславием, стремлением к поче¬ стям и гордостью знаками внимания, которыми его осы¬ пали французский король и королева. В какой мере оправдано это странное на первый взгляд соединение столь противоречивых черт? Но здесь следует сказать о человеке, послужившем прототипом образа лоц¬ мана. Во время войны за американскую независимость все¬ общее внимание привлекали к себе отважные подвиги находившегося на американской службе капитана Поля Джонса (1747—1792). После начала освободительной войны за американскую независимость он предложил свои услуги восставшим. Многочисленные блестящие победы Поля Джонса под аме¬ риканским флагом, во время которых он в полной мере проявил свою смелость, присутствие духа и исключитель¬ 810

ное искусство, сделали его имя знаменитым по обе стороны Атлантики. Русские газеты давали подробные описания боев «Пав¬ ла Ионеса» (то есть Поля Джонса). Французский король Людовик XVI (Франция, враждовавшая в то время с Англией, была союзником США в их борьбе за независи¬ мость) наградил Джонса золотой шпагой и орденом за военные заслуги. Читатели -«Лоцмана» обнаружат упоми¬ нание о королевских подарках Джонсу в главе XIV, в которой Элис Данскомб проявляет, по воле автора, боль¬ шую историческую прозорливость и предугадывает судьбу французской королевы Марии-Антуанетты. Заключение в 1783 году мира между Англией и США лишило Поля Джонса возможности продолжать свои по¬ двиги. Он был недоволен недостаточной, по его мнению, оценкой его заслуг Соединенными Штатами и, предложив свои услуги русскому правительству, был назначен в 1788 году контр-адмиралом русского флота. Флаг его был поднят на фрегате «Владимир», но в русско-турецкой войне Полю Джонсу не удалось повторить свои прежние блестящие победы. Интриги врагов заставили его уже в 1789 году покинуть Россию, и, получив двухгодичный отпуск, после которого он уже не вернулся на русскую службу, Поль Джонс уехал во Францию, где и умер в 1792 году. Этот замечательный моряк неоднократно заявлял о своей ненависти к тирании, любви к свободе, готовности бескорыстно обнажить свою шпагу в славной борьбе за права человека и отдать свою жизнь, если бы такая жертва привела к восстановлению мира между народами. С другой стороны, все писавшие о Поле Джонсе еди¬ нодушно отмечают его высокомерие, тщеславие, обидчи¬ вость, стремление к знакам отличия от коронованных особ. Герой американской революции уживался в нем с авантюристом. Таков был человек, послуживший прототипом купе- ровского лоцмана. Купер не ставил своей целью точно воспроизводить факты из биографии Поля Джонса, но характер его в романе изображен правильно, и в заклю¬ чающих книгу словах Гриффита о таинственном лоцмане Северного моря заключена верная оценка противоречивых качеств этого незаурядного и сложного человека. Можно добавить, что после выхода «Лоцмана» роман¬ 811

тическая фигура Поля Джонса пленила воображение ряда крупных писателей: А. Дюма-отца, Германа Мелвилла и некоторых других, сделавших его героем своих произве¬ дений. Сам Купер касался знаменитого моряка не только как романист в «Лоцмане», но и как морской историк в «Исто¬ рии флота Соединенных Штатов» и в «Жизнеописаниях выдающихся американских морских офицеров», где он от¬ мечал и незаурядные достоинства Поля Джойса, и его непомерное честолюбие, и стремление к почестям. * * * Атмосферу романа, его душевный строй характеризует соединение комического и трагического, что можно ска¬ зать почти обо всем творчестве Купера. Комическое ма¬ стерство Купера часто несправедливо недооценивали даже дружески расположенные к нему критики и писатели. Например, Бальзак, считавший Купера великим художни¬ ком, в то же время отказывал ему в даре комизма. Но едва ли эта точка зрения правильна. Для Купера мир — в сочетании комического и трагиче¬ ского, веселого и мрачного, патетического и вызывающего улыбку и смех. Действительность куперовских романовне одноцветна, она переливает если и не всеми цветами ра¬ дуги (за пределами творчества Купера все-таки остаются важные стороны и грани действительности), то радует читателя многообразием своих оттенков и переходов. Комическое в «Лоцмане» представлено в первую оче¬ редь «морским» восприятием мира Томом Коффином и образами капитана Борроуклифа и его противника и друга капитана Мануэля. Постоянные поединки с мадерой ка¬ питана Борроуклифа привели даже в конце концов к преждевременной смерти этого достойного представителя сухопутных войск. Но в то же время капитан Борроуклиф не предмет для осмеяния, подобно специально комическим персонажам старой комедии. Он. храбр, умен, зорок и про¬ ницателен. Именно он разоблачил маскарад Мерри и проник в тайные планы Кэтрин и Барнстейбла. Но комическое в «Лоцмане» неразрывно слито с тра¬ гическим. Гибнут Том Коффин, штурман Болтроп, капи¬ тан Мансон, полковник Говард, погибает и негодяй Дил- лои, Смерть подводит неумолимый итог их существованию, 812

ставит последнюю и окончательную оценку всему, что со¬ ставляет основное в человеке, — его? мыслям, чувствам, убеждениям и поступкам. Вот полковник Говард. Он прожил жизнь благород¬ ным джентльменом, честным, доверчивым человеком и в то же время убежденным монархистом, противником «предательских мятежей», врагом республиканцев. Мы видим, как ожесточенный фанатизм реакционера приво¬ дит этого по существу доброго и гуманного человека к изуверским высказываниям: «...если правительству будет угодно учредить в колониях судебную комиссию и ввести в ее состав старого Джорджа Говарда, то будь я проклят, если через год в живых останется хоть один мятежник!» Он даже сам готов превратиться в палача, когда будет приводиться в исполнение смертный приговор, который ждет всех изменников, — так велика его ненависть к мя¬ тежам. Но вот наступает его конец. Перед смертью ему при¬ ходится испытать самое тяжелое из разочарований, ка¬ кие могут выпасть на долю человека: понять в послед¬ нюю минуту тщетность и недостижимость всего самого дорогого и задушевного для него — своих политических идеалов. «После того, что мне пришлось увидеть сего¬ дня, — говорит умирающий полковник, — я верю, что небу угодно даровать вам победу в этой борьбе!.. Возможно, я неправильно понимал и свой долг перед Америкой...» И старый роялист уходит из жизни с горьким сознанием краха своих убеждений, которые он уже не может изме¬ нить. Если в «Лоцмане» и ощущается порой некоторая ар¬ хаичность и условность, хотя бы в размеренных периодах Элис Данскомб, не свободных от налета книжной ри¬ торики, и в длинных, красноречивых диалогах, которыми обмениваются действующие лица в моменты самой острой опасности, то в целом все-таки преобладает впечатление свежести, ясности, чистоты, благородства и уважения к мужеству и героизму простого трудового человека. Действительность «Лоцмана» серьезна, героям угро¬ жают опасности, от которых может спасти только край¬ нее напряжение сил. Но, несмотря на патетические и тро¬ гательные картины гибели хороших и достойных людей, атмосфера романа до конца остается светлой. Виден оптимизм автора, знающего, что достижение великих це¬ 813

лей требует больших жертв. Взор писателя еще не омра¬ чен разладом с родиной, тяжелыми картинами настоя-, щего и будущего родной страны. Он верит, что жертвы не напрасны. Он еще считает, что американская револю¬ ция — день рождения американской нации — была эрой, когда «разум и здравый смысл начали вытеснять обычаи и пережитки феодализма в управлении судьбами наро¬ дов». Роман «Лоцман» подводит нас к преддверию морского романа. С него начался весь многообразный расцвет этого распространенного и популярного особенно в английской и американской литературах жанра. Марриэт и Э. Сю, Майн Рид и Р. Л. Стивенсон, Г. Мел- вилл, Дж. Конрад, Дж. Лондон и другие творцы много¬ численных произведений о морских приключениях и романтике моря — все они в той или иной степени следуют за Фенимором Купером. Тайна увлекательности морской стихии, людей моря и жизни корабля открыта Купером — в этом крупнейшая историческая заслуга «Лоцмана», «Лоцман» начал собой и серию морских романов самого Купера. Этот роман о парусном флоте живет полноценной жизнью-в наше время, потому что в нем дышит поэзия стихии, впервые получившей голос в литературе, и живет неумирающая сила героизма, любви к родине и трудового мастерства простых людей далекого прошлого. А, Наркевич

СОДЕРЖАНИЕ Осада Бостона, или Лайонел Линкольн . • . * . . 5 Главы I— XIII, XX—XXI перевод Т. Озерской Главы XIV—XIX, XXII—XXIV перевод В. Курелла Главы XXV—XXXV перевод М. Черневич Лоцман 397 Перевод Я. Емельянниковой 10. Ковалев. Послесловие к роману «Осада Бостона» . . . 795 А. Наркевич. «Лоцман» Фенимора Купера 803

КУПЕР Д. ФЕНИМОР Избранные сочинения Том IV ОСАДА БОСТОНА, ИЛИ ЛАЙОНЕЛ ЛИНКОЛЬН * ЛОЦМАН ******** Ответственный редактор О. А. Лаврова Консультант по художественному оформлению С: М. Алянский Технические редакторы С. Г. Маркович и В. К. Егорова Корректоры H. М. Кожемякина и Г. Ф. Юдичева Подписано к печати 8/1 1963 г. Формат 84 X 108 1/32. 25,5 печ. л., 41,82 усл. печ. (45,97 уч.-изд. л.). Тираж 300 000 (150 001—300 000) экз. Цена 1 р. 63 к, Детгиз, Москва, М. Черкасский пер., 1* * * * * Ленинградский Совет народного хозяй¬ ства. Управление целлюлозно-бумажной и полиграфической промышленности« Типография №1 «Печатный Двор» им. А. М. Горького. Ленинград, Гатчин¬ ская. 26. Заказ № 113