— Густав, он не мог позвонить, — вступилась Франциска. — Он только-только немного ожил. И я не отпущу его отсюда, пока не буду уверена, что с ним все в порядке.

— Ничего, — недовольно фыркнул парень. — Он-то ожил, зато все остальные слегли. В общем, одевайся, и поехали домой.

— Мне не в чем ехать. Да и дома у меня больше нет.

— Что значит дома нет? Билл, ты же слышал, что говорил Том. Он ищет тебя, переживает…

Билл покачал головой, обхватил колени руками и уткнулся в них носом.

— Я не нужен ему больше. Он отвернулся от меня. У него есть Юри, с которым можно часами висеть на телефоне, срываться по первому его зову, пропадать на несколько дней, совершенно наплевав на то, что я буду нервничать, переживать, психовать… У меня нет дома.

— А сам? — скривился Густав.

— Кто такой Юри? — мягко спросила девушка.

— Я не знаю. Густав, он ничего не рассказывал о своих новых друзьях?

— Том вообще ни о чем больше не рассказывает. Раньше не заткнешь его ничем, а сейчас слова клещами не вытащишь. Он такой со всеми, не только с тобой. Единственное, что я знаю, Том хотел перед туром куда-то съездить на три-четыре дня, а никто из продюсеров его не отпустил. Сказали, что пока вы не помиритесь, но не для виду, а на самом деле, он может забыть о своих поездках вообще…

— Он на день рождения к девушке собирался, — со знанием дела сообщила Франциска. Ребята удивленно повернулись к ней. — Он мне недели две назад звонил и спрашивал, что можно подарить девушке, но такое, чтобы оригинальное и запоминающиеся. Хотел сделать что-то особенное.

— Ты не знаешь к кому? Он не говорил? — с надеждой смотрел на нее Билл.

— Нет. Сказал, что подарок для девушки. Я начала спрашивать, сколько ей лет, блондинка или брюнетка, какой характер… Он сказал: «Обычная».

— А ты уверена, что он говорил про девушку? Может быть про парня? Он имя не произносил?

— Да нет же! Про девушку. Я так поняла, что это кто-то очень важный для него, не просто знакомая или подружка.

— Мало ли у Тома девушек, — явно не оценил причину беспокойства друга Густав.

— Я готов уже на любую молиться, лишь бы это был не Юри, — пробормотал Билл.

— В общем, продюсеры и так Тома не отпустили, а тут еще ты пропал, — вернулся к основной теме Густав. — Но если бы он уехал, я перестал бы его уважать. Знаешь, Билл, он действительно очень испугался и безумно волновался из-за тебя. Как бы Том не притворялся бесчувственной скотиной, эти дни для него стали сущим кошмаром, поверь мне. Я был с ним постоянно. Мы с Георгом были рядом с твоим братом все это время. По-моему это хороший повод помириться и забыть взаимные обиды. Хочешь, я позвоню ему и попрошу за тобой приехать?

— Нет, — вздохнул Билл.

— Хорошо. Как знаешь.

Густав достал телефон и набрал чей-то номер.

— Я слова никому не давал. А если учесть, сколько человек сейчас тебя ищут, то я бы на твоем месте придумал очень правдоподобную отмазку, — проговорил Густав, пока шли гудки. — Алло, Дэвид, привет. Помнишь, ты вчера говорил про вечеринку, на которую нас приглашали? Подтверди наше присутствие… Нет, я не сошел с ума… Не кричи… Не-кри-чи, я тебе говорю… Подтверди, прошу тебя… Как кто пойдет? Я, Георг, Том и Билл… Почему я издеваюсь? Я совершенно серьезен… Да… Да… Нет… Да… Теперь всё в порядке… Только не надо на него орать, очень тебя прошу. У него нервный срыв был, переутомился сильно. Ты же знаешь, мы последние недели чуть ли не круглосуточно работали, а у него еще проблемы с Томом, вот и сорвался… Нет, он не мог позвонить, говорит, что несколько дней вообще не в себе был, но сейчас все в порядке. Добрые люди подлатали… Да, он мне позвонил только что, я привезу его завтра. Ты там предупреди всех, чтобы расслабились… Хорошо, ребятам я сам скажу. Спасибо тебе. До завтра. — Он подмигнул сестре, расплываясь в довольной улыбке.

— И что все это значит? — скептически скривилась она.

— Всё очень просто, — потер Густав руки, уселся на диван и взял чашку с остывшим какао. — Завтра ближе к вечеру я приеду за Биллом, привезу ему одежду, отвезу к стилисту, а потом на вечеринку. Там он пообщается с братом, и будет понятно, как быть дальше: или Билл вернется домой, или будет снимать жилье.

— Он может у меня пожить. Ты ведь не против?

Судя по безразличному лицу, Биллу было все равно.

— Мы должны сохранить группу, Билл. У нас столько планов, альбом, тур… Будет глупо потерять всё, столько лет упорной работы, столько сил и нервов, из-за вашего с Томом идиотизма.

— Ты не понимаешь, — едва слышно отозвался он. — Я пытался, много раз пытался… Он не хочет…

— Думаю, эта неделя его хоть чему-то научила. Что он сказал тебе той ночью?

— Что я написал самую отвратительную песню в своей жизни и чтобы больше не смел прикасаться к его вещам.

— Неприятно, но не смертельно. В конце концов, мало ли ты писал отвратительных песен в своей жизни, которые потом стали хитами? — рассмеялся Густав.

Билл против воли улыбнулся.

— К тому же Том, как тот критик, что, прочитав об альбоме два критических материала, написал третий. Приноси ее в студию, чего-нибудь придумаем. Помнишь, как мы ржали над «Сквозь муссон»? — И Густав вдруг затянул совершенно отвратительнейшим писклявым голосом: — Окно больше не открывается. Здесь внутри всё заполнено тобой и одновременно пусто. У меня на глазах потухла последняя свеча… — он громко всхлипнул и показательно вытер тыльной стороной руки несуществующие сопли.

Франциска и Билл захохотали.

— Вот-вот. Бред еще тот, но народ почему-то от нее тащится! Ладно, я поехал на тренировку, а вы тут не скучайте. Что тебе завтра привезти?

— Не знаю… Привези что-нибудь черное… Густав… и это… — Билл густо покраснел. — Трусы, носки и кроссовки.

— Ты от него босиком что ли сбежал? — заржал друг. — Два идиота!

Франциска прикрыла рот ладонью, чтобы не смеяться так уж явно. Билл посмотрел на друзей и тоже захихикал.

В представлении Билла вечеринка должна была пройти более позитивно. По крайней мере, именно так он настроил себя с самого утра и именно с такими радужными мечтами приехал в клуб. Вчера вечером он все-таки выпытал у Франциски всё, что мог про девушку, поделился с ней подозрениями и наблюдениями относительно новых друзей брата.