Ярослав покосился на маленькое окошко. Там была воля, мир, которого он мог никогда больше не увидеть. Княжич был молод и хотел жить. Он боялся верить своему стрыю, но уж лучше быть князем-изгоем без удела, да на свободе, чем сидеть тут. Другие изгои добивались рано или поздно своего стола.

–  Я готов присягнуть тебе, стрый, - сказал Ярослав.

–  Целуй крест!

Священник нагнулся к оконцу, протягивая распятие. Подобравшись ближе, Ярослав перекрестился и коснулся нагретого человеческими руками креста.

–  Клянись быть верным сыном и стоять за великого князя, почитая его аки отца своего, - наставительно молвил священник.

–  Клянусь!
– прошептал Ярослав.

–  Аминь.

Святополк отступил в сторону. Отроки топорами выбили верхние венцы поруба, волоком вытащили княжича, и кузнец стал сбивать с него цепи.

В конце лета мимо заставы, где жил Иванок, проехали половцы. Шли они мирно, не таясь - не уговорившись ни о чем у Золотчи, половецкие ханы по зову русских князей направлялись к Сакову. Там они приняли роту и, обменявшись заложниками, повернули обратно в степи.

Воевода Еремей Жирославич сердито покачивал головой, глядя с крепостной стены на удаляющихся всадников и кибитки. Он не верил степнякам, ожидал, что и в послах вот-вот взыграет жадная кровь и они примутся грабить окрестные деревеньки. Да и мало ли в степи ханов? С одним ты замирился, а тут пришел второй и пожег твои дома и нивы! И с кого спросить?

Но набегов ни в ту осень, ни зимой не было, и Русь вздохнула свободнее.

В начале нового года из Польши пришла нерадостная весть - нежданно-негаданно умер король Володислав Герман и на престол вступил его сын Болеслав Третий. Святополк Изяславич забеспокоился - рушились только-только налаженные связи с западными странами, - но, разделив, согласно отцову завещанию, Польшу пополам со своим единокровным братом Збигневом, молодой король прислал в Киев послов с уведомлением, что не хочет отказываться от слова, данного его покойным отцом, - согласен жениться на русской княжне и с этой целью уже послал епископа Болдвина в Рим к папе Пасхалию Второму за разрешением.

Сбыславе в ту весну шел семнадцатый год. Она, конечно, знала о предстоящем замужестве - отец сказал все дочери еще четыре года назад, - но не думала даже, что оно наступит так скоро.

Святополк не стал медлить, опасаясь, что власть молодого Болеслава окажется непрочной и на него начнут влиять соседи и родня. Приняв от послов дары и грамоты и заверив их, что готов устроить сей брак как можно скорее, он послал за дочерью.

Сбыслава росла послушной. Она пришла на зов тотчас и, не поднимая глаз, выслушала речь отца, что пришло письмо от ее польского жениха и что ее в скором времени отправят на чужую сторону в замужество. Не поведя и бровью, она стояла перед отцом, и только когда Святополк замолчал, подняла на него глаза.

–  Когда я уеду, батюшка?
– молвила княжна. Святополк залюбовался дочерью - Сбыслава была очень похожа на Мстислава: те же синие глаза, те же мягкие русые волосы и черты лица, только ростом не вышла и казалась потому моложе своих лет.

–  Я письмо отошлю Болеславу, что собираю приданое дочери, - ответил Святополк.
– А когда он все приготовит к свадьбе, ты и поедешь. Должно, осенью.

Девушка вздохнула:

–  Ладно…

–  Ты не боишься?
– вдруг спросил Святополк. Длинные ресницы Сбыславы вздрогнули.

–  Воля твоя, батюшка, - ответила она совсем тихо.
– Я послушная дочь.

Она робко поклонилась и быстро ушла. И только Любава знала, что до глубокой ночи Сбыслава горько прорыдала у нее в светелке, причитая и захлебываясь криком от страха. Отрыдавшись, она успокоилась, затихла и в начале листопада месяца уехала в Польшу спокойная и странно повзрослевшая.

Святополк накоротке простился с дочерью. Предсвадебные хлопоты прошли мимо него. Думая о замужестве Сбыславы, он то и дело возвращался мыслью к Владимиро-Волынской земле, с которой все и началось. Когда-то она была отчиной его брата Ярополка, потом ею долго владел Давид Игоревич Дорогобужский, затем на кратких полгода князем Волыни стал Мстислав Святополчич, недавно частью Волыни пытался завладеть старший сын Ярополка, а сейчас там сидел наместником Ярослав Святополчич. По искони заведенному обычаю, это было место наследника великого князя, но последнее время Волынская земля потеряла для Святополка притягательность. Земля возле Берестья отошла к Польше как приданое Сбыславы, с полдневной стороны ее теснят братья Ростиславичи, а с полуночной нависло Полоцкое княжество, где после смерти Всеслава Чародея семеро его сыновей готовы глотки друг другу перервать, деля наследство. Да и в самой Польше часть народа встала за Збигнева, незаконного сына Володислава. Король мирно поделил страну, но кто знает молодых королей? Владеть таким лакомым куском, окруженным враждебными владениями, Святополк Изяславич не хотел, как и отдавать его Ярополчичам.

От Волыни надо было избавляться, но просто так отдать ее киевский князь не мог - было жалко. А вот сменять на другой удел…

Лучшим была Новгородская земля. В свое время Святополк сидел там, посаженный еще отцом, Изяславом Ярославичем, после возвращения его с запада, там родились Мстислав и Сбыслава. Новгород нравился Святополку - богатый, вольный, тороватый. Одно плохо - там уже сидел Мстислав-Гарольд, первенец Владимира Мономаха и Гиты. Посадить бы туда Ярослава, а Мстиславу и Владимиру отдать на откуп Волынь. Мономах и так богат, он должен согласиться. И Святополк послал переяславльскому князю гонца с предложением обменять Владмир-Волынский на Новгород. Мол, ему как великому князю киевскому и русскому лучше знать, кто какого стола более достоен.

Владимир Мономах согласился сразу - так быстро пришел от него ответ. Переяславльский князь написал, что оповестит об этом Мстислава - ведь новогородский князь должен будет прибыть в Киев, где, согласно обычаю, великий князь и передаст ему новый удел.

Такое обращение польстило Святополку. Он не знал, что в письме, которое в тот же день повез гонец в Новгород, было сказано совсем другое…

В конце лета от Мономаха пришла грамота о том, что Всеволодов дом готов согласиться с приказом великого князя и оставить Новгород ему. Но покоя в Киеве не было.