Когда заспанная и разбитая Клара выползла из постели, Гроссе уже сидел в ее убогой гостиной с телефоном в руках и загадочно ухмылялся.

– А кормить в этом доме собираются? – осведомился он с заявкой на игривость. Всего лишь с заявкой, поскольку такие понятия как "улыбка", "игривость", "юмор" не приклеивались к нему ни с какой стороны.

Подозрительно покосившись на него, Клара отправилась на кухню, где на скорую руку приготовила скудный завтрак – по большой чашке растворимого кофе с сухими сливками и размороженную в микроволновой печи пиццу с грибами.

Мобильный телефон Гроссе звонил не переставая. Его вызывали в клинику, у лечащих врачей возникали проблемы, которые те не рисковали решать самостоятельно. Разыскивали "куда-то запропастившуюся" старшую медсестру... Когда к этому перезвону добавился еще и голос Николь, Гроссе взорвался:

– Это черт знает что! Они не дадут нам сказать и двух слов. Я еду на работу. А ты собирайся в дорогу. Сегодня вечером мы улетаем.

– Что делаем? – Клара не сомневалась, что ослышалась.

– У тебя появились проблемы со слухом, старушка? Я сказал: улетаем.

– Ку-да-а?

– Ясное дело, куда. В свадебное путешествие. Только, будь любезна, не набирай много вещей. Терпеть не могу таскать чемоданы. Обновить свой гардероб ты сможешь и на месте.

Сложив руки на коленях, она уставилась на него осуждающе и сочувственно – так смотрит мать на ребенка, сморозившего несусветную чушь.

– В свадебное путешествие, мистер Гроссе, обычно отправляются после свадьбы, а не до.

– А нам другие не указ. Мы, как всегда, поступим наоборот.

– И куда же мы улетаем?

– Разве я не сказал? В Египет.

Нет, определенно мозг Клары отказывался понимать и воспринимать происходящее. Ей хотелось тряхнуть головой и проснуться, потому что в ее реальной жизни такого просто не могло быть.

– В Клинике можешь не появляться. Со вчерашнего дня ты в отпуску. – Тон у Гроссе был небрежно-деловой. – Билеты на самолет, гостиницы и прочее я заказал по телефону, пока ты спала. Мои вещи соберет Айрис. Ну все. Будь готова к пяти часам. Я за тобой заеду.

Дверь за Гроссе давно захлопнулась, а Клара продолжала стоять посреди комнаты, тщетно пытаясь взять себя в руки.

Через каких-нибудь несколько часов из хладнокровных коллег-убийц они превратятся в беспечных молодоженов-путешественников. Это будет первый отдых за все пятнадцать лет их совместного существования. Она сама затруднялась найти определение тому, что творилось сейчас в ее душе. Но одно знала наверняка – там было все что угодно, только не радость.

С каждой своей новой выходкой (а она это расценивала именно так) Гроссе все больше озадачивал и настораживал ее. Его поступки казались ей нелогичными, противоестественными. Зачем, к примеру, он показал ей вдруг своего взрослого сына, если не желает ничего объяснить? Может быть потому, что в скором времени она должна стать ему мачехой? Но тогда почему он упорно отрицает, что это его сын?

Слушая рассказы о его прошлом, Клара не могла отделаться от ощущения, что он чего-то недоговаривает. Или недопонимает сам, во что было трудно поверить. Интуитивно Клара чувствовала, что искать оборванную нить нужно у самых истоков, начиная с матери Гроссе. Кем бы не была эта женщина, жива она или мертва, но она была. Она его зачала и выносила, произвела на свет. Почему он ничего не знает или не хочет знать о ней? Не в этой ли аномалии кроются истоки его жестокости?

Высказанная им самим версия казалась ей не слишком убедительной. Возможно она изменила мужу, и тот предпочел навсегда вычеркнуть ее из своей жизни, лишив материнства. Но тогда почему она не забрала ребенка, узнав, что он практически с рождения остался сиротой? Может бабка Гроссе была настолько сильной женщиной, что, следуя избранной ее сыном линии, так и не подпустила к своему внуку мать? Да нет, продолжала рассуждать Клара, она ведь сама стремилась отослать его от себя как можно дальше. Но почему? Чего она боялась или что пыталась скрыть? Хотела оградить судьбу внука от преступного прошлого его отца? Очередная загадка.

С 17 лет Эрих жил один, и никто не мешал ему встречаться с кем он пожелает, тем более с родной матерью. Но этого не произошло. Остается предположить, что она умерла при родах. Впрочем есть и еще один, вполне реальный для фашистского режима вариант – его отец сам убил свою жену. Ему ничего не стоило сделать это, если учесть, что в стенах институтов Аненербе бесследно исчезали тысячи людей.

А не повторяется ли судьба самого Гроссе в судьбе Гроэра? Не сделал ли он с матерью юноши то же, что сделал Макс Отто с его матерью? Клара уже не сомневалась, что докопавшись до тайны жизни самого Гроссе, она разгадает и тайну юного Гроэра. Но было ясно, что одними домыслами тут не обойтись. Она не может позволить себе сидеть сложа руки. Особенно теперь, когда ее жизнь так круто меняется.

Приняв наконец трудное и отнюдь не свойственное ей решение, Клара вытащила из потайного кармашка сумочки клочок бумаги, на котором несколько дней назад выписала данные частного сыскного агентства, и набрав номер, потребовала незамедлительной аудиенции. Не часто у нее выдавалось несколько часов свободного времени, чем было грех не воспользоваться.

Ее встретил приветливый молодой человек с обходительными манерами и цепким взглядом, по имени Брайан Вокер. Ранние залысины, делавшие его лоб огромным, намекали на ум и смекалку, скрывавшиеся под ним. Чтобы не тратить время и слова впустую, Клара сразу же предупредила, что сведения, которые ее могут заинтересовать, добывать ему придется на другом континенте, в Германии. Но агента это не озадачило и не отпугнуло. Напротив, широко улыбнувшись, он доверительно признался ей, что давно мечтал побывать в Европе и готов отправиться туда хоть завтра.