Степан Бурунц не доехал десяти километров до села, а уже все знал.

Первым повстречался ему Андрей Витюгин, возвращавшийся в районный центр. Проводник был очень недоволен. «Цирк устроили,- ворчал он,- сделали из служебной собаки художественный театр…» Остановив машину, он все рассказал участковому уполномоченному и отправился дальше. Затем стали попадаться колхозники. Кто шел, кто ехал — по делам в город. Каждый добавлял что-то свое. Вскоре Бурунц получил подробную информацию: и о том, что Норайра заперли в сельсовете и что Дуся звонила в районное отделение, что бабка Сато дрожала перед собакой и что сейчас взялись трясти деда Семена.

Бурунц подгонял коня и морщился. Конечно, деда притянули из-за Норайра. Дед Семен — непричастный. Но* райра тоже зря путают…

Но тут он строго оборвал себя: заранее не настраиваться! Тем более, что с этим парнем ты как-то связан. Надо проявлять беспристрастность — ведь еще толком тебе ничего не известно.

И все-таки он не мог думать о мальчишке, как о преступнике. Это только Норайру казалось, что Бурунц мало интересуется его новой жизнью в Урулике. А Бурунц знал все — и про Дусю, и про работу, и про танцы в клубе, и про столкновение с Размиком. Не станет Норайр — вот так, захваченный жизнью,- помышлять о преступлении.

Тогда кого же подозревать?

В этом деле Бурунцу кое-что казалось странным.

Все произошло во время его отлучки. Случайность это или так было задумано? А если задумано, значит, преступник хорошо осведомлен о его планах. Выезд участкового уполномоченного в районный центр был на этот раз внеочередным, и Бурунц только одного Норайра предупредил заранее, что предстоит такая поездка. С другой стороны, как только произошла кража, люди вспомнили, что видели Норайра-опять-таки это имя! — уносившего из села белых кур. Не могли этого не вспомнить при данных обстоятельствах. Сам Бурунц видел мальчишку с петухом. Значит, в умах людей возникла мысль о непременной причастности Норайра к ограблению птичника. Да как и думать иначе, если во всем Урулике только один этот парень имел в прошлом судимость за кражу! Все ниточки слишком уж явно вели к Норайру.

Вот эта преднамеренность улик смущала участкового уполномоченного. А если верить в невиновность мальчишки,- Бурунц в это верил! — то получалось, что преступник умышленно наводит розыск на ложный след.

Уставший конь то и дело переходил с рыси на шаг. Всадник нетерпеливо понукал его шпорами.

Осенние дни короткие. Он прибыл в село, когда стало уже темнеть.

— Самое главное: что в той записке было, которую он проглотил? — веско произнес председатель колхоза.

Катарьян слушал снисходительно и терпеливо.

— Самое главное,- возразил он с видом превосходства,- кто у него сообщники? Кур не станут прятать в селе. Их унесли. Мне думается, побросали в мешки — и до машины. Брал Норайр, как все здесь знающий, носили другие. Может, даже не наши, а приезжие. А по ночам, когда его прежде видели с курами,- это он разведку делал. Взял одну, взял другую, потом подготовился — и сразу двести! Надо узнать сообщников. Подозреваю, к примеру, деда Семена, хотя он пока ни в чем не сознается.

Бурунц сидел на табуретке в нижней бязевой рубахе — невысокий, степенный, усталый. Сапоги он скинул. Надо было переодеться с дороги. Жена принесла старые башмаки, и он неторопливо шнуровал их, держа ногу на весу.

— Самое главное…- теми же словами начал и он, когда собеседники умолкли,- самое главное- выяснить, с кем это он в карты играл и кто ему за долги курами платил.

— Да никто! — Катарьян рывком поднялся с места. До сих пор он говорил мягко, понимая что разоблачение Норайра ставит и Бурунца в трудное положение. А все-таки он уважал Бурунца за долгую и честную службу. Но больше не мог сдерживать себя. — Никто ему не платил, никаких карт не было! Выдумки все это. Он брал сначала по курочке — примерялся. А тем временем аппетит разыгрывался. И кто, кроме него, мог привести в село жуликов-профессионалов? А дело это оформлено опытными людьми. Один он имеет связь с преступным миром.

Все было известно Катарьяну. Целый день он распутывал ниточку за ниточкой, и его усилия даром не пропали. А сейчас он держался хоть и с достоинством,- как и надлежит хозяину положения,- но скромно, не выпячивался.

— Думаю так: мы увезем мальчишку с собой, и там у нас он разговорится. Деда тоже возьмем…

Бурунц зашнуровал второй башмак, надел гимнастерку и снял с вешалки плащ.

— Аспрам,- позвал он жену,- у тебя есть, что ли, покушать, попить? Мясо, говорила, какое-то есть. Поставь на стол. Тутовку подай. Угости товарищей.

Катарьян озадаченно поморгал:

— А ты куда?

— К Норайру пойду.

Дверь уже хлопнула, а лейтенант все раздумывал: как же это? Участковый один пошел к преступнику? И как раз к такому, с которым он связан и по делу о пропавшей козе, да и вообще…

Он усмехнулся:

— Неосторожный у вас муж…

Молодая женщина поняла его по-своему:

— Степан? Правильно, очень смелый. Рискованный. Не в пример другим — Она поставила на скатерть чашки.- Как будто две головы у него.