– Вы, должно быть, новый детектив?

– Совершенно верно. Клер Паркер.

– Джерри Голдстайн. – Голдстайн вновь одарил ее сверкающей улыбкой.

Благодаря тонированным контактным линзам его глаза казались такими же ярко–голубыми, как у Пола Ньюмана. Зубы – ровные и белые – сверкали в тон рубашке. Броская одежда, глаза, пышная белокурая шевелюра, деликатное сложение… Голдстайн сознавал, что выглядит недурно. Впрочем, сознавал он и то, что флиртовать в присутствии раздраженно пыхтящего сигарой Бредли – занятие рискованное. Без лишних слов он зачитал заключение экспертизы.

– Наушники, обнаруженные на тротуаре неподалеку от биллиардной, вероятно, использовались стрелком по назначению, то есть в качестве предохранительных. Мы вышли на производителя. Подобные наушники продаются в трех крупных магазинах и в нескольких десятках мелких. За последние два года в городе и окрестностях продано более шести тысяч пар.

– Ну хорошо, – сказал Аткинсон, – а сколько розовых?

– Приблизительно половина. Ведь производится только два варианта. Голубые – для мужчин, розовые – для женщин.

– Ну, конечно… – поморщилась Клер.

– А в чем дело? – удивился Голдстайн. – Вам не нравится розовый цвет?

– Нравится, но только при закате солнца. А что с гильзами, найденными в «мерседесе»?

– Без сомнения, они от того же ружья, из которого застрелили Элис Палм.

– Ладно, с ружьем ясно, – сказал Франклин. – Ну а что с «мерседесом»?

– Марка 450, – ответил Бредли. – Владельца зовут Дуглас Филлипс. Он заявил о пропаже машины сегодня утром, в 8.07.

– А когда обнаружили машину?

– В 7.12, почти за час до того, как был зарегистрирован звонок Филлипса. Машину оставили с включенными фарами и открытой дверцей. На нее наткнулась патрульная служба. Полицейские заглянули внутрь, увидели на полу гильзу и позвонили нам.

– С Филлипсом уже говорили? Кто им занимался?

– Я, – сказала Клер. – У его жены очень чуткий сон. Она утверждает, что он всю ночь находился рядом с ней.

– А кроме свидетельства жены, есть еще чьи–нибудь показания? – спросил Аткинсон.

Клер кивнула.

– Показания его врача. Филлипс – сердечник.

– А что значит сердечник? Что–нибудь серьезное? – осведомился Аткинсон.

– Два года назад перенес инфаркт, – продолжала Клер. – Ему поставили искусственный стимулятор, но все равно он должен быть предельно осторожным. Даже незначительные нервные перегрузки смертельно опасны.

– У парня искусственный стимулятор – и он женат? – Аткинсон обернулся к Франклину. – Как это называется, Джордж, двойное алиби?

– Кроме гильзы, в машине еще что–нибудь нашли? – спросил Уиллоус.

– Нет, чистенькая оказалась. Хоть на выставке показывай, – ответил Голдстайн. – Чистенькая, кроме одной детали…

– Что такое? – вскинулся Бредли, который терпеть не мог эту манеру Голдстайна – цедить информацию по капельке.

– Пепельница, – сказал Голдстайн, – доверху заполнена недокуренными сигаретами. – Он повернулся к Клер: – Жена этого парня курит?

– Я не спрашивала. Но я не видела в доме ни одной пепельницы, и она ни разу не закурила, пока мы с ней говорили.

– А Филлипс со своим сердцем – тот уж точно не курит, – добавил Франклин.

– И кроме того, он едва ли пользуется губной помадой, – сказал Голдстайн.

– Губной помадой? – переспросил Бредли.

– Да, губной помадой. – Расстегнув пиджак, Голдстайн сунул руки в карманы брюк. – У вас ведь есть свидетель, утверждающий, что видел за рулем женщину? Я имею в виду убийство Элис Палм?

– Его зовут Шелли Райс, – ответил Бредли.

– А что–нибудь известно о той машине?

– Нет. – Бредли стряхнул пепел в корзину. – У тебя еще что–нибудь интересное? Выкладывай, Джерри.

– Нет, выжали все до капли.

– Знаешь, Джерри, ты для нас всегда желанный гость. Так что заходи почаще, не стесняйся.

– Готов навещать вас в любое время суток, – ответствовал Голдстайн, взглянув при этом на Клер.

Усевшись за стол, Бредли нахмурился. Он не произнес ни слова, пока Голдстайн не вышел.

– Заметили его ботинки? – спросил Аткинсон. – Прозрачные подошвы! Ну и тип…

Бредли, упершись локтями в стол, сцепил пальцы замком.

– Вы заходили в спортивный магазин, рядом с которым застрелили эту Палинкас? – обратился он к Франклину.