Шрифт:
Отец пытался выручить из беды своего друга, который задолжал большую сумму денег. Этот человек выдал вексель, на котором отец поставил свою подпись, то есть поручился за него. Это означало, что с отца взыщут все деньги, если его друг не сможет их заплатить.
В те дни многие люди испытывали большие денежные затруднения, и друг отца не достал денег для оплаты своего векселя. Его объявили банкротом, и отец должен был платить деньги за него.
Но денег у Клеменсов не было. Им пришлось продать все свое имущество: дом, в котором они жили, контору, мебель и даже Дженни, девушку-негритянку.
Тяжелее всего было расставаться с Дженни. Негритянка рыдала. Отец, мать и дети горько плакали.
Но Клеменсы не принадлежали к числу людей, которые предаются отчаянию и сидят сложа руки. Они много работали, каждый делал что мог. Отец трудился с утра до ночи, и в скором времени ему удалось приобрести небольшую контору на набережной.
Они сняли новый дом, но маме пришлось устроить пансион: она сдавала жильцам комнаты и готовила им еду.
Орион уехал в Сент-Луис и устроился на работу в типографию. Часть заработанных денег он каждую неделю отсылал маме.
Памела давала уроки музыки.
Им жилось неплохо, но вдруг тяжело заболел Бенджемин. Через несколько дней он умер.
С новым несчастьем в дом вошла непривычная тишина: мама уже не смеялась с утра до вечера, как в былые дни, а отец стал совсем угрюмым.
Но время шло, и Клеменсы постепенно приходили в себя. Упорный труд облегчил их страдания и помог перенести все невзгоды.
— Скоро будем строить новый дом,—сказал отец маме.— На Хил-стрит есть чудесное место.
— Дом будет двухэтажный? — спросила Памела.
Отец ответил утвердительно.
Сэмми был в восторге. Он еще никогда не жил в большом, новом доме да еще с лестницей. До сих пор они жили только в деревянных зданиях.
«Мне нравится запах свежеобструганных досок,—думал он. — Мне нравится стук молотка и запах извести, а самое главное — из окон нового дома будет видна вся Миссисипи».
Глава 14. НОВАЯ СОСЕДКА
Дом Клеменсов был готов.
В день переезда Сэмми так волновался, что ничего не мог делать.
— Что ты носишься по комнатам, как недорезанный петух! — рассердилась на него мама, когда он чуть не выбил у нее из рук поднос с тарелками.—Ступай во двор, не путайся здесь под ногами!
Сэмми вышел из дому. Через минуту он уже взобрался на верхушку большого дерева, которое росло в двух шагах от крыльца, и уселся там, как король на троне.
Отсюда хорошо был виден дом на другой стороне улицы.
Вот дверь дома отворилась, и на пороге появилась маленькая девочка. Она казалась очень хорошенькой в своем нарядном плиссированном фартучке, с длинными черными локонами.
Девочка огляделась по сторонам, увидела на дереве лохматого Сэмми и громко рассмеялась.
— Ой, какая птица сидит на дереве! Рыжая птица! Рыжая птица! — закричала она.
— Сама ты птица! Черная, как ворона! — рассердился Сэмми,—И каркаешь ты, как ворона! Ворона! Ворона!
Между прочим, Сэмми считал ворон очень красивыми птицами. У них такие сильные крылья, блестящие перья, и вообще они смелые и забавные.
Девочка подошла поближе к забору и принялась разглядывать Сэмми.
— А рыжие птицы хуже черных ворон,—заявила она.
Сэмми раскачал ветку дерева, на которой сидел, и сказал:
— А у меня есть амулет от ведьм. И я знаю, где по ночам пляшут домовые. А еще я знаю много страшных рассказов о призраках. И у моего дяди Джона есть негритянка, старше которой нет никого в целом мире. Вот!
— И все ты врешь! — ответила девочка. — Но все равно, иди сюда. У меня есть коробочка с мятными лепешками. В ней семь штук. Если хочешь, возьми одну штучку.
Сэмми спустился на землю.
— Меня зовут Сэмми Клеменс, — сказал он девочке. — А тебя как?
— Лаура Хокинс, — ответила она и протянула Сэмми полосатую коробочку: — На, бери!
— Пойдем к реке, — предложил Сэкми. — Я, когда вырасту, буду лоцманом. А ты кем?
— Учительницей, — ответила Лаура. — А может быть, женой священника.
— А еще я буду клоуном,—продолжал Сэмми, который несколько раз был в плавучем цирке.—Я буду лоцманом на пароходе, а в свободное время — клоуном в цирке.
Они прошли мимо полуразвалившейся хижины, которая стояла возле самой реки.