2. Со своей стороны ознакомить его с взглядами правительства и Рады на сущность противобольшевистской борьбы, на организацию и состояние противобольшевист-ских сил.

3. Поддержать и всячески поощрять противоболыпе-вистские настроения казаков отряда.

По железной дороге мы должны были доехать до станции Песчано-Окопской, а оттуда, на автомобиле, до села Медвежье и в село Ладожская Балка, где должен был находиться в то время отряд Шкуро. Когда мы усаживались в Песчано-Окопской в ожидавший нас автомобиль-полугру-зовик, вооруженный пулеметами, к нам сел в машину генерал преклонного возраста. Садится и, обращаясь к провожавшему его молодому офицеру, говорит:

— Дайте мне хотя бы винтовку... все же пригодится в случае нападения большевиков, — будет из чего застрелиться...

Мы переглянулись с Усачевым. Тронулись. Наш генерал держался скромно и сосредоточенно. Винтовку из рук не выпускал. Из завязавшегося потом разговора выяснилось, что едущий с нами генерал не кто иной, как вновь'назначенный ставропольский губернатор.

Отряд Шкуро. Полковник Слащов.

Выступление на Ставрополь

К вечеру мы подъехали к селу Ладожская Балка. Шкуро в отряд с нами не поехал, а выехал в Кавказскую, только что занятую дивизией генерала Боровского*. За селением, расположив повозки несколькими рядами, стояли табором «шкуринцы», как в былые времена запорожцы. Штаб отряда помещался в этом богатом большом селе у зажиточного купца. Начальник штаба отряда полковник Слащов* (тогда он имел псевдоним «полковник Яшин», от своего имени Яков) и несколько офицеров составляли весь штаб. Они встретили нас с интересом, но осторожно: кто и зачем сюда пожаловал?

Пока мы принимались за предложенную нам чашку чая, Слащов удалился с есаулом Мельниковым*, возвратившимся от Шкуро вместе с нами для заслушания его доклада.

Слащов, вернувшись, спокойно, деловито возобновил разговор на тему: как организована Кубанская войсковая власть, какие взаимоотношения с командованием Добровольческой армии и прочее. Он тут же дал краткую информацию о своем отряде. Отряд почти весь состоит из кубанских казаков. Он много переносит невзгод, но бодрости не теряет. Все у Слащова (это именно тот Слащов, будущий генерал и защитник Крыма) складно и деловито. Генерала Уварова выслушал, в меру обнаружил уважение к начальству, но дал ясно понять, что в отряде, впредь до возвращения полковника Шкуро, он, полковник Слащов — есть главный начальник отряда, и полномочия губернатора начнутся с занятием главного города губернии — Ставрополя. Нам же Слащов обещал свое содействие по взаимному ознакомлению с казаками, когда все будем в Ставрополе. А пока что — сделаем остальную часть похода совместно.

От полковника Шкуро, оказывается, Слащов получил директиву, доставленную сюда вместе с нами через есаула Мельникова — «немедленно двинуться и взять Ставрополь». Часов в 6 вечера был отдан приказ о выступлении, и к 8 часам подводы вытянулись в длинную ленту. Ночной привал сделали в попутном селе, кажется, Птичьем. Весь штаб и мы — все спали в одной комнате, на полу. Постепенно знакомились с людьми отряда.

С рассветом двинулись дальше. Спустились в открытую и ровную низину. Весь отряд перед глазами. С нами, со штабом, идут главные силы. В стороне от нас, с полверсты — гарцует сотни полторы казаков бригады подъесаула Солоцкого*.

Сил, вообще говоря, немного, но отдельные части отряда носят громкие названия: бригада, полки и т. д. В отряде не было ни одной пушки. Было несколько бомбометов. При общей массе людей без пушек все же одиноко трусился на лошади полковник Сейдлер, именуемый «начальником артиллерии».

Главные силы — пластуны на подводах, конница на лошадях. Собственно говоря, точного разделения казаков на пехоту и кавалерию не было. Достав лошадь, казак с удовольствием садился в седло, предпочитая быть в коннице. А в общем — как выехали из дому, так и ездят теперь по степям Ставрополья на собственных лошадях и в собственном одеянии. Тот, кто сумел отбить у большевиков винтовку, был счастлив. У некоторых лишь берданки или охотничьи ружья.

В общей сложности боевых сил было: бригада пластунов — около 1000 человек и дивизия конницы — около 2000-2500 казаков.

Неподалеку гарцевал на недурной лошади всадник. Грязная-грязная рубаха, разорванная сверху донизу и связанная узлом... Изодранные шаровары... на босу ногу чевя-ки. Все вооружение — сбоку шашка. В прорехи просвечивает голое тело — грязное, обветрившееся. Лицо загорелое. Как из меди вылитый человек.

Другой — сотник Брянцев. По общим отзывам — очень хороший офицер. Его внешность — типичная для карачаевцев: бурая конусообразная войлочная шляпа, черкеска вся в заплатах, на ногах самодельные из сырой кожи чевяки-по-столы без подошв. И это — обыкновенная картина.

Подходим к большому селу Московскому. В сторону дворов высылается лава комендантской сотни. Никому не позволяется входить в село. Когда приходим на церковную площадь и располагаемся табором, Слащов направляет сельским властям просьбу: доставить продовольствие его отряду на время привала. Власти выполняют эту просьбу, и все выходит, как говорят — чинно и благородно. Такой порядок произвел на нас благоприятное впечатление.

С именем Шкуро связано очень много рассказов о легкомысленном отношении к чужой собственности не только близких ему людей, но даже его самого. Не могу утверждать, было это или нет, в особенности потом, в зените его славы, но в описываемый момент мое впечатление вполне благоприятное, как в отношении начальников отряда, так и в отношении его рядовой массы. Сильно бедствовали сами, но население не обижали.