«Его Императорское Высочество награждает всех господ младших офицеров сотни орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

Всех казаков доблестной сотни Августейший Главноюжандующий награждает Георгиевскими крестами, тех, кто имеет уже Георгиевские кресты, соответственно высшими степенями этого креста. Генерал-майор Болховитинов»ш.

1-я сотня 1-го Уманского полка стала называться Георгиевской сотней.

«Радовались наши войска в Персии, а английские в Месопотамии, что недалеко от них есть друзья, которые борются за общее дело.

Радовались по всей России, что в конце 2-х лет войны еще не иссякла доблесть русского воина и что он продолжает творить чудеса.

Радовались и в Петрограде, так как успешный рейд Гамалия давал возможность напомнить англичанам, что общность союзных интересов заставит их быть более внимательными к нуждам России в войне»389, — вспоминал А.Г. Емельянов390, представитель Земского союза на Персидском фронте.

...На экспедицию Гамалию были отпущены довольно большие суммы денег — 50 тысяч рублей золотом, монетами по 5 и 10 рублей. Деньги предназначались «для подарков» ханам кочевых племен, а вер-

нее — для их подкупа. Отчета никто не требовал, так как никто не мог и не должен был контролировать — какому вождю, как и сколько давалось денег в виде подарков. Давалось секретно от своих казаков и от подчиненных хана, и это было нормально.

Во время рейда, приблизившись к кочевью племени, головной взвод казаков окружал его. Затем входила сотня и Гамалий, смотря по численности и силе кочевки, вызывал к себе хана или старшину. К богатым и влиятельным сам шел с переводчиком и объяснял, что это пришла авангардная сотня корпуса и что корпус прибудет сюда через два дня. Просил предоставить казакам фураж и довольствие, за что щедро платил. Потом давал подарок деньгами, для некоторых вождей были личные письма от генерала Баратова. Хану или старшине говорил, чтобы никто из кочевки не выезжал, так как все тропы охраняются казачьими караулами.

После этого шло угощение, а утром Гамалий предлагал хану проводить сотню до следующей кочевки или оазиса. «Предлагал» он это так, что хан не мог отказаться и фактически становился заложником, как в случае при Осман-Абаде. В пути за ним и его приближенными следили специально назначенные казаки, и в случае попытки к бегству приказано было стрелять.

На следующей кочевке повторялось то же самое. Предыдущий хан оставался гостем при сотне и назад, домой возвращался только тогда, когда отряд выступал дальше уже со следующим ханом.

Иначе поступать Гамалий не мог. Не делай он этого — любая кочевка встретила бы казаков огнем или заранее, до их прихода, ушла бы. Оставив очередного хана в родном племени и не взяв его с собой, можно было с большой долей вероятности ожидать удара воинов-ко-чевников в спину. Тем самым командир побеждал кочевников, чье коварство и хитрость ему были известны, их же оружием.

«Перепечатка воспрещается. Аозволено военной цензурой. От наших корреспондентов.

Соединение одной из Персидских групп наших войск с Английским корпусом в Месопотамии имеет, прежде всего, крупнейшее политическое значение, ибо со всей очевидностью указывает на единство цели, боевых средств и плана выполнения русскими и английскими войсками боевых операций в Малой Азии. С другой, факт соединения, которому в зоне боевых действий не могли воспрепятствовать турки, должен произвести подавляющее впечатление на бродячее, местами не вполне успокоившееся, население Персии и Месопотамии и тем подчинить англо-русским целям враждебные стране элементы»391.

Послесловие к рейду. Офицеры сотни Гамалия. Хорунжий Мугуев перед «вратами Багдада»

Считалось, что имена всех офицеров, участвовавших в рейде, не сохранились, Военный историк Русского зарубежья полковник Ф.И. Елисеев, зная В.Д. Гамалия в эмиграции до последних дней его и записавший воспоминания своего друга, указывал: «...нам неизвестны не только что фамилии казаков, бывших с ним в рейде, но мы не знаем фамилии и офицеров. Единственный офицер (кроме переводчика Персидской Казачьей бригады сотника Ахмет-хана. — П. С. /К/.), упоминаемый Гамалием, это есть Хорунжий Перекотий».

Удалось обнаружить лишь один документ с простым перечислением фамилий офицеров, выступивших в тот поход: сотник Гамалий, хорунжий Перекотий, прапорщики Денисенко и Луговский, переводчик Персидской Казачьей Его Величества Шаха бригады сотник Ах-мет-хан392.

Кто же были эти офицеры? Из разных источников выяснилось следующее. В 1-м Уманском полку на Великой войне служили два брата Перекотия (всего их было трое). Старший, Павел Георгиевич, подъесаул и полковой адъютант, впоследствии погиб (свидетельство о его гибели зафиксировано на обороте оригинала фотографии выпуска Елисаветград-цев 1911 года, помещенной в книге; с Павлом Перекотием мой дед, есаул В. Кулабухов, учился в Екатеринодарском реальном, а затем в Ели-саветградском кавалерийском училище, знал и встречал потом на Гражданской войне второго брата — Константина, участника рейда).

Константин Георгиевич Перекотий после Владикавказского кадетского корпуса окончил в 1913 году Казачью сотню Николаевского кавалерийского училища. Выпущен хорунжим в 1-й Уманский бригадира Головатого полк, в Карс. Прошел всю войну, в рейде являлся помощником Гамалия, но в 1917 году в чине сотника переводится в 6-й Кубанский пластунский батальон. Ситуация не совсем обычная: офицер одного из лучших первых конных полков ККВ, награжденный Августейшим главнокомандующим Кавказской армией и королем Англии, уходит в казачью пехоту? Возможно, это связано с отношением к Гамалию после знаменитого рейда, невольно отразившимся и на младших офицерах сотни. Если и «радовались в Тифлисе и гордились, что этот подвиг дружеского рукопожатия через горы и дебри Луристана совершен казаками Кавказской армии»393, то далеко не все.