Едва настз^пило лто 1802 года (я совсмъ, какъ стрекоза, пою только лтомъ), какъ я внезапно началъ проврять разработанныя комедіи съ неменыпимъ жаромъ, чмъ при ихъ созданіи и разработк. Въ этомъ году, хотя и въ другой форм, я вновь почувствовалъ гибельное дйствіе слишкомъ заиленнаго труда. Не надо забывать, что для всхъ этихъ сочиненій я лишалъ себя прогулокъ. Такъ же и въ этомъ годзт, посл того, какъ я изложилъ въ стихахъ дв съ половиной комедіи, благодаря августовской жар и усиленному труду у меня возобновилось небольшое воспаленіе мозга и все тло покрылось безчисленными нарывами. Я бы, конечно, не обратилъ на нихъ вниманія, если бы одинъ изъ нихъ не вздумалъ появиться на лвой ног, между щиколоткой и сухожильемъ, и не задержалъ меня въ постели въ теченіе двухъ недль, сопровождаясь спазматическими болями и рожистымъ воспаленьемъ, которое причинило мн невроятныя мученія. Пришлось еще разъ оставить комедіи и пролежать въ постели, страдая вдвойн, такъ какъ именно въ сентябр дорогой аббатъ де Калузо, давно собиравшійся въ Тоскану, пріхалъ во Флоренцію, гд могъ пробыть не больше мсяца, ибо пріхалъ за своимъ старшимъ братомъ, который два года тому назадъ удалился въ Пизу, чтобы избжать рабства въ кельтизированномъ Пьемонт. Теперь же въ этомъ году вышелъ новый законъ, повелвающій всмъ пьемонтцамъ вернуться въ ихъ клтку, и угрожающій въ случа неповиновенія конфискаціей имуществъ и изгнаніемъ со счастливыхъ земель этой изумительной республики. Я испытывалъ большую радость при мысли о встрч здсь, во Флоренціи, съ моимъ милымъ аббатомъ. Судьба хотла, чтобы онъ

засталъ меня въ кровати, также, какъ ири послднемъ разставаніи пятнадцать лтъ тому назадъ въ Эльзас. Поэтому къ моей радости примшивалась значительная доля горечи, такъ какъ я не могъ встать, двигаться и заниматься чмъ бы то ни было. Все же я далъ ему прочитать мои переводы съ греческаго, сатиры, Теренція, Виргилія, однимъ словомъ все, что у меня было въ портфел, за исключеніемъ комедій, которыхъ я еще никому не читалъ, желая раньше окончательно ихъ обработать. Мой другъ остался въ общемъ вполн доволенъ моими работами и далъ мн устно и даже письменно нсколько блестящихъ совтовъ, которыми я отчасти уже воспользовался, и надюсь еще воспользоваться при дальнйшей переработк этихъ произведеній. Черезъ двадцать семь дней мой другъ внезапно исчезъ, какъ молнія, съ моихъ глазъ. Его отъздъ причинилъ мн глубокую печаль, которую не знаю какъ-бы я перенесъ, не будь со мной моей несравненной подруги, утшавшей меня во всхъ лишеніяхъ. Въ октябр я выздоровлъ и принялся за комедіи, которыя и закончилъ до восьмого декабря. Теперь оставалась только легкая окончательная шлифовка ихъ.

Глава XXXI.

МОИ НАМРЕНІЯ ОТНОСИТЕЛЬНО НЕИЗДАННЫХЪ СОЧИНЕНІЙ,—УСТАЛЫЙ, ИЗМУЧЕННЫЙ, Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ОТЪ ТВОРЧЕСТВА.—СПОСОБНЫЙ СКОРЙ КЪ РАЗРУШЕНІЮ, ЧМЪ КЪ СОЗИДАНІЮ, Я ДОБРОВОЛЬНО РАЗСТАЮСЬ СЪ ЧЕТВЕРТОЙ ЭПОХОЙ МОЕЙ ЖИЗНИ.—СЪ ЗРЛОСТЬЮ, ЧТОБЫ ПОСЛ ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ ЛТЪ НЕУСТАННОЙ РАБОТЫ ПЕРЕЙТИ КЪ СТАРОСТИ.—-ГОРДЫЙ, КАКЪ ШКОЛЬНИКЪ, Я, ПЕРЕОДОЛВЪ ТРУДНОСТИ ГРЕЧЕСКАГО ЯЗЫКА, ОСНОВЫВАЮ НОВЫЙ ОРДЕНЪ И ПОСВЯЩАЮ СЕБЯ САМЪ ВЪ РЫЦАРИ ГОМЕРА.

1803.

Скоро, если я не ошибаюсь, наступитъ конецъ моей скз'чной и долгой болтовн. Но какъ я ни описалъ событія своей жизни, хорошо ли или дурно, я чувство-валъ, что долженъ это сдлать. Если найдутъ, что я перешелъ обычныя границы повствованія, то это надо отнести къ крайней моей писательской плодовитости. Теперь об болзни этого лта служатъ мн предостереженіемъ, что пора перестать дйствовать и творить. Я прощаюсь съ четвертой эпохой своей жизни и вмст съ ней съ моей творческой способностью. Я не хочу творить больше, но даже если бы и хотлъ продолжать писать, у меня не хватило бы на это силъ. Я намреваюсь только, если Господь захочетъ этого, окончить пересмотръ моихъ произведеній—оригинальныхъ и переводныхъ—за эти пять лтъ и нсколько мсяцевъ, что мн осталось до шестидесяти лтъ. Посл этого, если буду еще живъ, я бзщу только продолжать мои начатыя занятія, которыя и брошу лишь при послднемъ издыханіи. Если мн и случится вернуться къ моимъ сочиненіямъ, то лишь для стилистическихъ поправокъ, не внося въ нихъ никакихъ измненій по существу. Единственное, что я хотлъ бы сдлать посл шестидесяти лтъ, это переве-

сти золотую книгу Цицерона о старости. Это произведеніе будетъ соотвтствовать моей старости и я его посвящу моей неразлучной подруг, той, съ которой я длилъ жизнь въ теченіе двадцати пяти лтъ и буду длить въ грядущемъ вс радости и печали.

Что касается печатанія этихъ сочиненій, я думаю, что я навсегда откажусь отъ него. Оно причиняетъ слишкомъ много хлопотъ, и къ тому же, такъ какъ я вынужденъ жить въ несвободной стран, мн пришлось бы подчиниться цензур, на что я никогда не соглашусь. Поэтому я оставлю лишь чистыя и разборчивыя рзгко-писи тхъ изъ моихъ сочиненій, которыя считаю достойными увидть свтъ. Остальныя я сожгу; то же я сдлаю и съ автобіографіей, если тщательно не исправлю ее.

Теперь, чтобы повеселе закончить эти серьезные пустяки и освтить мои первые шаги въ пятой эпох моей жизни, въ этомъ второмъ дтств, я, для развлеченія читателя, разскажз' емзг о своей послдней слабости въ 1803 годзг. Съ тхъ поръ, какъ я закончилъ свои комедіи, я сталъ думать, что мое имя со славой перейдетъ въ потомство. Кром того, съ тхъ поръ, какъ я, благодаря настойчивому изз^ченію греческаго языка, могъ, или считалъ, что могу читать а Ііге оиегі Пиндара, трагиковъ и божественнаго Гомера и даже переводить ихъ на литературный латинскій и недурной итальянскій языкъ, я проникся гордостью этой побды, одержанной между сорока семью и пятидесятые годами моей жизни. И мн пришла въ голову мысль, что такъ какъ каждый трудъ заслуживаетъ награды, и я имю на нее право. Я хотлъ сдлать ее красивой, почетной и щедрой. Я при-дЗтмалъ сдлать себ ожерелье съ вытисненными на немъ именами двадцати трехъ поэтовъ, древнихъ и современныхъ, съ камеей посредин, представляющей портретъ Гомера. На другой сторон камеи я начерчу (смйся, читатель!) греческое двустишіе собственнаго сочиненія, мною же переведенное на итальянскій языкъ. Я показалъ ихъ оба аббату Калузо—греческое, чтобы убдиться, что въ немъ нтъ

варваризмовъ и грамматическихъ ошибокъ, итальянское, чтобы онъ судилъ, въ достаточной ли мр я уменьшилъ дерзость подлинника. На мало распространенномъ язык поэтъ можетъ свободне говорить о себ, чмъ на обычныхъ вульгарныхъ нарчіяхъ. Что касается ожерелья, я его закажу на-дняхъ, не жаля золота и драгоцнныхъ камней. Я буду носить этотъ новый орденъ, который будетъ, по крайней мр, моимъ собственнымъ изобртеніемъ, заслужилъ ли я его, или нтъ. Если—нтъ, безпристрастное потомство передастъ его кому-нибудь боле достойномз'. До свиданья, читатель, если только намъ суждено будетъ встртиться, когда я, старый болтунъ, стану еще безразсудне, чмъ былъ въ этой послдней глав агонизирующей зрлости.

Флоренція, 14 мая 1803 года.

Витторіо Альфіери.

Конецъ.

ОГЛАВЛЕНІЕ.

Глава VI. . . Хилость моего здоровья.—Постоянныя недомоганія.—Полная неспособность къ какому-либо физическому напряженію, въ особенности къ танцамъ.—Причины...............48

Глава VII. . Смерть дяди. — Я становлюсь впервые свободнымъ. — Мое поступленіе въ первое отдленіе Академіи ..................53

Юность. Приблизительно десять лтъ путешествій и безпорядочной жизни.