горных областей к Российскому государству. Кавказская война по своей логике была неизбежна — лишь волею судьбы генерал Алексей Петрович Ермолов стал ее невольным зачинателем.

Он, ознакомившись с Кавказским краем, доносил в Санкт-Петербург, что •«горские народы примером независимости своей в самых подданных вашего императорского величества порождают дух мятежный и любовь к независимости».

Ермолова как главноуправляющего на Кавказе беспокоило многое. Но еще больше его беспокоило, что Россию с Грузией связывала по суше только одна-единственная обустроенная русскими солдатами Военно-Грузинская дорога через Главный Кавказский хребет. Проезд по ней без надежного конвоя был в то время почти невозможен. Не прекращались разбойные нападения «немирных» горцев на Кавказскую укрепленную линию, еще недавно бывшую государственной границей, и на грузинские селения.

Плененные при этом люди становились предметом торга. На Черноморском побережье Кавказа процветала работорговля. Отсюда «торговый путЬ»', который раньше заканчивался в портовых городах Крымского ханства, прежде всего в Кафе (современной Феодосии), теперь вел в Стамбул.

Турция продолжала делать большую ставку на горцев Северного Кавказа, прежде всего Черкесии — на «закубанские народы» в их противостоянии с северным соседом. Местные феодалы в своем большинстве признавали власть России, пока она платила им жалованье и не вмешивалась в полноту их родовой власти над подданными. Но народы Кавказа и прежде всего так называемые вольные горцы традиционно признавали только военную силу.

Главнокомандующий кавказскими войсками России и начал успешную борьбу с такими горцами. Он начал проведение высочайше одобренной активной наступательной политики — проникновение в глубь территории горских народов. Это делалось не столько для рассеяния и наказания непокорных, сколько для создания там укрепленных поселений-крепостей с русскими гарнизонами. В своем большинстве такие укрепления заселялись казаками — так появлялись новые станицы. Они связывались между собой дорогами, вокруг которых для большей безопасности на сотни метров вырубались девственные леса. С ермоловских времен для многих солдат-кавказцев рубка леса стало основной служебной работой.

Строительство дорог в горах позволяло приблизиться к тем «разбойным» горским аулам, откуда на Кавказскую линию по-

стоянно совершались набеги. Однако у генерала Ермолова сил было явно недостаточно, чтобы проводить свою политику повсеместно. Он строил укрепления, рубил лес и прокладывал дороги через них только в им определенных местах. К таким работам в качестве государственной повинности привлекались и местные жители, что стало для них достаточно тяжелым бременем.

«ОБЛОЖЕНИЕ» КРЕПОСТИ ПОД НАЗВАНИЕМ КАВКАЗ

Генерал А.П. Ермолов с началом Кавказской войны не располагал сколько-нибудь значительными воинскими силами. К моменту его прибытия в Тифлис из числившихся по штату в отдельном Грузинском корпусе 45 000 штыков и 6926 сабель в строю находилось только 37 360 штыков и 5948 сабель. В артиллерийском парке имелось орудий: батарейных — 48, легких — 60, конных казачьих — 24.

И только эти войска прикрывали протяженнейшую государственную границу с Турцией и Персией, стояли гарнизонами в городах Закавказья и крепостях на Кавказской укрепленной линии, обеспечивали безопасность коммуникаций.

Тем не менее Ермолов форсировал «обложение» крепости Кавказ. В своем программном рапорте Илшератору Александру I о начале покорения Чечни он сообщал:

«...В нынешнем 1818 г., если чеченцы, час от часу наглеющие, не воспрепятствуют устроить одно укрепление на Сунже — в месте самом для нас опаснейшем... то в будущем 1819 году... предложу ее правила для жизни и некоторые повинности, кои истолкуют им, что они подданные в. и. в., а не союзники, как они до сего времени о том мечтают...»

Первое, с чего начал кавказский главнокомандующий, был перенос укрепленной линии с берегов Терека на реку Сунжу. В 1818 году здесь были устроены полевые укрепления Преградный Стан и Назрановское. Затем появилась крепость Грозная, построенная на берегах Сунжи на расстоянии одного перехода в глубь Чечни от казачьей станицы Червленой.

То, что Ермолов, оказавшись на Кавказе и познакомившись с ситуацией в горном крае, начал «обложение» непокорных российской власти горных областей именно с Чечни, случайностью не было. В своих «Записках» он так отзывается о ее жителях:

«Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их весьма малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимались дружественно злодеи всех прочих народов, оставляющие землю свою по каким-либо преступлениям. Здесь находили они сообщников, тотчас готовых или отмщевать за них, или участвовать в разбоях, а они служили им верными проводниками в землях, им самим не знакомых. Чечню справедливо можно назвать гнездом всех разбойников».

От Грозной по направлению к Владикавказу, стоявшему на Военно-Грузинской дороге, устраивается цепь укреплений. Она шла параллельно Главному Кавказскому хребту. Результатом создания такой «параллели» стало приведение в российское подданство чеченских аулов, расположенных между Сунжей и Тереком. Одна за другой стали вырастать крепости Внезапная, Бурная, Преградный Стан... Уже одни названия их говорили о многом.

Строительство ка^кдой из них имело свое предназначение. Так, крепость Внезапная' построенная в предгорьях Дагестана рядом с Андреевским аулом (по-чеченски Эндери), перекрыла путь «немирным» горцам в их набегах на русские поселения на нижнем Тереке через Кумыкские степи. Одновременно преграждался путь чеченцам в Северный Дагестан, в земли кумыков, за которыми располагалось дружественное России шамхалство Тарковское. Восточная часть Кавказской укрепленной линии протянулась до Каспийского моря.