– Обалдеть, – произнес мальчик, – если бы мне в руки попалась бутылочка с живой водой, я бы полил ею кладбище.

– Нет-нет, – испугалась девочка, – лучше уж в мусорник ее.

– Вот смотрите, – сказал Артем Марине и Диме. – Тут кто-то стоял. И смотрел.

Марина поставила ноги в отпечатки следов Артема и посмотрела сквозь стекло.

– Отсюда видна дверь в туалет, – проговорил Артем. – Понимаете? А на стекло кто-то надышал. Тут кто-то стоял, дышал, и на стекле появилась изморозь.

Он включил фонарик и направил его на стекло. В отраженном свете морозные узоры заблестели, как хорошо начищенное серебро.

– Она может быть старой, эта изморозь, – сказала Марина. – Не факт, что она появилась именно вчера.

– Конечно, не факт, – согласился Артем. – К тому же тут есть одна потенциальная покупательница, которая время от времени смотрит на сумку… вон ту вот, вишневую, и плачет. Но она останавливается напротив сумки, почти прямо у входа. Тут же стоял кто-то другой.

Марина снова посмотрела сквозь стекло. Отличный наблюдательный пункт. Расстояние между манекенами было около метра, далее был просвет между стойками, на которые были развешаны вещи. Виднелась часть коридора, ведущего вглубь, и дверь туалета. Точно так же, как Артем ранее, Марина сделала шаг вправо и влево. Но с других точек такой перспективы видно не было.

– Все как-то очень косвенно, – сказал Дима, – нет ни одного факта с однозначным толкованием, от которого можно было бы оттолкнуться. Сердечный приступ может быть просто сердечным приступом. Ожог на руке вызван случайным ожогом чаем. Твои, дорогая, сны – это просто сны. Долгая подготовка отчета о недостачах объясняется пожилым возрастом и желанием все три раза перепроверить. Изморозь в том месте, где просматривается дверь туалета, возможно, появилась несколько дней назад, когда к стеклу прислонился случайный нетрезвый прохожий. Ибо Люся на морозе окна с внешней стороны не моет. К тому же какая-то девушка смотрит на сумку через стекло витрины и плачет.

– Да, все очень косвенно, – согласилась Марина. – И я не знаю, что с этим делать.

– Искать другие факты, – ответил Дима. – Артем вот отлично справляется.

И он посмотрел на Артема оценивающим взглядом, как всегда делал, когда в его поле зрения появлялся кто-то, достойный работать в его компании.

Гена пришел домой и встал у порога, не снимая с плеча сумку. Лариса сидела в прихожей и ждала его. Ее круглые глаза напоминали совиные.

– Привет, – сказал Гена, внутренне настраиваясь на серьезный разговор.

– Привет, – ответила Лариса.

Ее придирчивый и подозрительный взгляд скользнул по его лицу и одежде. Он слегка улыбнулся. Теперь его это не раздражало. Осталось только что-то вроде легкого удивления. Он знал, что если сейчас пойдет в душ, Лариса будет тщательно инспектировать его сумку, карманы и телефон. Если поедет встречаться с Вадькой, будет следить за ним или сядет у окна, ожидая его.

Чем дальше, тем менее интересно все это выглядело.

– Я пришел сказать тебе пока, – сообщил он Ларисе.

Лариса сразу все поняла.

– Значит, я была права, – произнесла она, прижимая руки к щекам, – у тебя есть кто-то еще.

– Не было. И до сих пор нет, – ответил ей Гена, – но я так жить больше не хочу.

Лариса смотрела на него с обидой, из глаз потоком текли слезы, но он не мог заставить себя еще раз повторить то, что говорил уже десять раз.

Люся сидела у постели мужа и читала вслух газету. На его лице застыло недовольное выражение – он ничего не хотел: ни жить, ни спать, ни смотреть кино.

– Ты не слушаешь, – сказала Люся. – Может, что-то другое почитать? Или хочешь есть?

– Перестань! – закричал он ей. – Выброси свою дурацкую газету, не надо мне читать! Мне ничего не надо!

– Ты почему на меня кричишь? – спросила она. – Ты что, не понимаешь, как я стараюсь? Я делаю для тебя все, что могу.

– И дальше что? Сколько ты собираешься продолжать это делать?

– Сколько надо.

– А сколько надо?

– Не могу же я тебя оставить, – сказала Люся, – и не хочу. Ты не виноват, что так получилось. Я не виновата, что так получилось. Никто не виноват, надо сцепить зубы и ждать.

– Ждать чего? – спросил он. – Чуда? Я не работаю, а тебе одной никогда не заработать достаточно денег, чтобы решить мою проблему. Ты же даже не ешь толком, все мне отдаешь. Что, я не вижу?

На лбу у него выступили капельки пота.

– Хорошо, и что ты предлагаешь? – спросила она.

– Дай мне пузырек снотворного, я выпью, и все, – произнес он.

– Нет уж, – пожала плечами Люся, – давай я лучше тебе что-нибудь веселое почитаю.

Она подняла с пола газету и заново приклеила на большой палец пластырь, который отклеился и болтался. Люся не сразу поняла, что произошло. Она намотала пластырь и придавила, потом снова отмотала и посмотрела на палец. Там, где еще днем был воспаленный порез, теперь виднелась чистая гладкая кожа. Несколько секунд Люся смотрела на свой палец, потом осмотрела все остальные пальцы. Разум отказывался понимать, что произошло. Наконец Люся поднесла большой палец прямо к глазам. Там виднелся небольшой белый шрам.