Войска армии вновь были выведены из боя и, совершив в крайне неблагоприятных погодных условиях 30-километровый марш-маневр, сосредоточились в районе Слободка, Калинник, Озерки, Рыбница.

Здесь мы получили распоряжение командующего фронтом К. К- Рокоссовского: наступая в полосе 48-й общевойсковой армии, которой командовал наш бывший командарм генерал П. Л. Романенко, прорвать сильно укрепленную оборону противника на реке Малая Рыбница и выйти к Хмелевой, Пикаловке, Коровьему Болоту.

Увязав взаимодействия с 48-й армией, Рыбалко без промедления двинул 3-ю танковую на прорыв. Ведя в течение нескольких дней ожесточенные бои, мы, наконец, достигли рубежа реки Кромы.

. После того как наша армия выполнила поставленную задачу, Рыбалко получил новый приказ: выйти из боя и, изменив направление действий, сосредоточиться в районе Бельдежи, Речица. Таким образом, мы приготовились к наступлению уже в полосе 13-й армии генерала Н. П. Пухова.

В тот же день командующий фронтом приказал форсировать реку Крому, овладеть населенными пунктами на ее западном берегу и в дальнейшем наступать, не допуская отхода войск противника из района Кром и Орла на юг и юго-запад.

Развивая наступление западнее района Кромы, танковые части армии подошли к безымянной реке, которая протекала в низине. Берега оказались заболоченными, проходимость и маневр танков почти исключались. Противник занимал господствующие высоты и организовал сильный артиллерийский й минометный огонь.

Наступление приостановилось. Возникла настоятельная необходимость во что бы то ни стало подавить сопротивление гитлеровцев и форсировать реку.

Мы с Павлом Семеновичем решили выехать в соеди^ нения и на месте разобраться в обстановке. Командарм поехал в 6-й гвардейский танковый корпус, я — в 7-й.

За «виллисом», в котором находились мы с моим адъютантом В. Н. Стратовичем, ехал заместитель командующего артиллерией армии Я. Д. Скробов с офицером связи, далее шла машина начальника политотдела 7-го корпуса А. В. Новикова. Впереди нас ехал начальник штаба 7-го корпуса полковник А. Б. Лозовский. Командир корпуса перевел свой КП ближе к войскам, и Лозовский задержался на прежнем месте, пока не обеспечил перенос связи к новому КП.

«Виллис» Лозовского успел благополучно проскочить, а наши машины внезапно попали под артиллерийский и минометный обстрел. Водители едва успели свернуть в овраг, мы выскочили из машин и прижались к отвесному склону. Сначала нам показалось, что это случайный артналет, но поскольку он не прекращался, поняли, что противник затеял его с явной целью уничтожить именно нас. Видимо, корректировщик точно определил наше местонахождение, потому что снаряды и мины рвались в непосредственной близости от оврага. Обстрел начался ранним утром, и у фашистов хватило терпения и настойчивости продолжать его до наступления темноты. Все это время мы так и провели, вжимаясь в глиняный склон оврага и с тревогой следя за осколками, впивающимися в землю метрах в пяти-десяти от нас. Честно говоря, малоприятное ощущение.

К счастью, все обошлось, не были повреждены и машины. Когда стемнело, поехали дальше.

Этот случай послужил нам серьезным уроком.

— Когда враг засечет на дороге одну машину,— говорил Павел Семенович,— он считает, что едет незначительный чин. Если же идут два-три «виллиса» да еще в сопровождении бронетранспортера — делает логический вывод, что это какой-то важный начальник и, конечно, старается уничтожить его.

— Но ведь тебя накрыло как раз в одной машине,— напомнил я о его поездке к Якубовскому под Собакино.

— Ну, это случайно...— смутился Павел Семенович.

Впрочем, впредь старались придерживаться правила:

ездить без сопровождения. Однако порой приходилось и отступать от него. Особенно, если воюющим частям требовалась помощь командующих родами войск или начальников служб штаба армии.

...Человек редкостной храбрости, Рыбалко о собственной безопасности никогда не заботился. Если обстановка требовала, он без промедления в машине или в танке выезжал в передовые порядки войск и личными распоряжениями влиял на ход боя. И не покидал переднего края, пока не убеждался, что события развиваются в нашу пользу. Солдаты и офицеры говорили: «Наш командующий на поле боя чувствует себя лучше, чем в землянке...»

В результате упорных кровопролитных боев с 4 по 13 августа наши танкисты содействовали выходу частей 13-й армии на реку Крому. Форсировав ее, мы овладели рубежом Гнилое Болото, Сосково, Еншино. Особенно жестокий бой разгорелся за Сосково, где соединения 3-й танковой уничтожили много живой силы и техники гитлеровцев.

Действуя по директивам и вариантам, предписанным Ставкой и фронтом, армия Рыбалко наносила врагу короткие, но мощные удары с самых разных направлений, совместно с общевойсковыми армиями прогрызала брешь во вражеской обороне и оказывала активное содействие соединениям Брянского и Центрального фронтов в разгроме мцеиской, кромской и орловской группировок противника. У неприятеля создавалось впечатление, будто действует не одна, а несколько танковых армий.

В этот период большую помощь в тылу врага нам оказывали партизаны. Они взрывали железнодорожные пути и мосты, пускали под откос десятки эшелонов с войсками и воинскими грузами, захватывали и удерживали до подхода армейских частей переправы на водных рубежах.

Бои на Орловщине были одними из самых тяжелых, которые пришлось вести нашей танковой армии за все время ее существования. И всегда впереди были коммунисты и комсомольцы.

В Орловской наступательной операции Павел Семенович Рыбалко показал себя незаурядным военачальником. Директивы Ставки и фронта возлагали на него сложнейшие задачи, но какой бы ни была обстановка, Рыбалко постоянно сохранял организованность действий вверенных ему войск.