Для того чтобы новые сотни и тысячи пролетарских ребят влились в пионерскую организацию, необходима большая повседневная работа с неорганизованными ребятами.

Надо не отделять неорганизованных от пионеров, а работать с ними, втягивать их в отряд.

Почему наблюдается сейчас мощный прилив в колхозы?

Да потому, что единоличникам на деле доказываете!, что единственный верный путь — это коллективизация. И единоличники, каждый день и каждый час убеждаясь в этом на деле, вступают в колхозы.

Только глубокой повседневной работой и наглядным показом мы добьемся колоссального роста.

А проводить пионеризацию административным нажимом и фельдфебельскими угрозами — это грубешая политическая ошибка, которая кроме вреда ничего принести не может.

Совершенную ошибку надо немедленно исправить. Сейчас же! Пионеризацию надо перевести на другие рельсы, — на рельсы настоящей работы с неорганизованными ребятами.

Только эти рельсы ведут к конечному этапу — к сплошной пионеризации школы.

НА ПОВЕСТКУ ДНЯ

Недавно в одном из домов коммунистического воспитания состоялся слет вожатых. Обсуждался вопрос о перестройке пионерской работы.

В перерыве вожатые высыпали из зала и группами прогуливались по боковым комнатам. Многие йз них редко здесь бывали и поэтому с интересом рассматривали плакаты, лозунги и объявления, которые висели на стенах.

Одна группа вожатых остановилась перед большим листом, на котором было написано большими печатными буквами:

ПИОНЕРСКАЯ ВИКТОРИНА

— Давайте, ребята, посоревнуемся, кто больше очков наберет, — предложила одна вожатая.

— Давайте, — согласились остальные, — начнем по порядку.

— Первый вопрос: «Какая пионерская делегация первой прибыла на международный пионерский слет?»

— Я знаю, я знаю! — быстро выпалил высокий парень с гладко прилизанными волосами. — Первой прибыла делегация монгольских пионеров.

— Так. Теперь второй вопрос: «Сколько ФЗС в Ленинграде?»

— Школ сколько? Прямо скажу, не знаю, — честно сознался коренастый парень в порыжевшей юнгштур-мовке.

— А я знаю, — самодовольно улыбаясь, сказал высокий с прилизанными волосами. — В Ленинграде — 229 школ.

Ну, так. Третий вопрос: «Что такое делячество в работе?»

Все вопросительно посмотрели на высокого. Высокий суетливо затеребил правый рукав левой рукой и начал путанно объяснять:

— Делячество, э... делячество — это такое... это такая... так сказать, некоторым образом...

— Делячество — я знаю, что такое, — сказал коренастый и прищуренными главами посмотрел на высокого.

Высокий смутился, покраснел и проговорил подозрительной скороговорской:

— Э... меня, кажется, зовут... Извиняюсь...

И быстро отошел от ребят.

— Да, — проговорил коренастый, — я знаю, что такое — делячество! И потом я знаю, почему так внезапно удрал наш ученый товарищ. И кроме этого я еще знаю, кто он, этот ученый товарищ.

Коренастый хотел продолжать говорить, но прозвонил звонок, сообщивший об окончании перерыва.

...А когда слет вожатых окончился, ребята группами вышли из Дома. В одной из групп был коренастый. Ему кто-то напомнил:

— Ты о чем-то начал говорить во время перерыва и не окончил. Кончай сейчас.

— Да-да, — вспомнил коренастый, — я хотел говорить о делячестве... Между прочим, прилизанного здесь нет?

— Нет.

— Жаль, жаль... Ну, так вот, он не зря отбежал от нас, когда услышал слово «делячество»: он прекрасно знает, что это такое... Так вот, стало быть недавно комиссия от райбюро обследовала его базу и по вопросу о соцсоревновании обнаружила подозрительные штуки. В самом начале, как только комиссия пришла, этот вожатый заявил, что соцсоревнование стало у них методом работы. И в до-26

казательство предъявил комиссии больше полусотни заключенных договоров. Больше полусотни. Здесь были договоры, заключенные с другими базами, с цехами завода, заключенные между звеньями.

«Когда комиссия начала разбираться в том, как эти договоры проверяются и выполняются, обнаружилась любопытная картина: ребята, а стало быть и вожатый, даже не собирались выполнить взятые на себя обязательства. Оказалось, что работа их не интересовала. Их желание — как бы нагнать побольше договоров, как бы переплюнуть другие базы и пустить пионерской общественности пыль в глаза: «Вот мы-де какие! Больше полусотни договоров унас». В базе — развал, работа хромает на все двадцать четыре ноги, а ребята вместе с вожатыми спрятались за ширмочку из пятидесяти липовых договоров и спокойно отдыхали. Точь-в-точь такая же картина с соцсоревнованием и в базе при фабрике «Красное знамя». Они не понимают или не желают понять, что соревнование надо действительно положить в основу повседневной работы, что таким путем мы сможем добиться еще больших достижений! Им важен треск. Им нужен шум. Вот яркий пример вредных настроений, которые называются делячеством