Принимая командование оборонительным районом, я понял, что действительным командующим является комиссар укрепрайона Берлина доктор Геббельс со своей свитой. Штаб укрепрайона использовался главным образом в качестве справочного бюро (в связи с путаницей приказов), и это очень сильно мешало военному руководству оборонительными боями.

О численности оборонительных войск я не получил точного представления ни в момент приема укрепрайона, ни позднее. Сейчас я думаю, что они равнялись 80 — 100 тысячам человек. По своей подготовке, вооружению и составу эти войска не были в состоянии защищать миллионный город против современной армии.

В середине апреля в Берлине было сформировано 30 хорошо вооруженных батальонов «фольксштурма», которые были приданы 9-й армии. Бывший командующий, генерал-лейтенант Рейман, протестовал против этой военной бессмыслицы, за что, как уже было упомянуто, его убрали с должности.

Инструктирование на этом более чем сложном участке заняло у меня полдня 24 апреля. Только около 19 часов я смог сообщить Кребсу, что принял на себя командование укрепрайоном.

25 апреля я почти весь день находился в разъезде, чтобы лично убедиться в готовности моего участка к обороне. Мне удалось установить некоторые интересные детали.

Так, для эвакуации из центральных районов города, которые в любое время могли стать ареной боев, не было принято никаких мер. Определить, куда должно деваться гражданское население, было его собственным делом.

Ни один из мостов не был подготовлен к взрыву. Геббельс поручил это компании «Шпур», в связи с тем что при взрывах мостов воинскими частями причинялся хозяйственный ущерб окружающим владениям. Но оказалось, что все материалы для подготовки мостов к взрыву, а также заготовленные для этого боеприпасы были вывезены из Берлина при эвакуации учреждений «Шпур».

Вечером я был приглашен в имперскую канцелярию для обсуждения обстановки. В 21 час я явился к Кребсу. Незадолго до этого в имперскую канцелярию прибыл на носилках генерал-полковник авиации Риттер фон Грайм, который прилетел в Берлин с летчицей Ганной Райч и при посадке самолета был ранен в ногу.

Гитлер назначил Риттера фон Грайма главнокомандующим германскими военно-воздушными силами и сделал его генерал-фельдмаршалом. Геринг был смещен.

До совещания Ганна Райч несколько раз проходила мимо меня. Один раз под руку с госпожой Геббельс. Остальное время она находилась в личных помещениях Гитлера.

Я слыхал, что Ганна Райч позднее вывезла фельдмаршала Грайма из Берлина.

Госпожу Геббельс позже я видел почти каждый вечер в убежище Гитлера.

В приемной фюрера собрались почти все его сотрудники. Меня представили Геббельсу, который приветствовал меня с чрезвычайной любезностью. Он показался мне олицетворенным Мефистофелем. Адъютант Геббельса государственный секретарь Науман был высокого роста, стройный, но в остальном напоминал портрет своего господина. Рейхсляйтер Борман, как мне говорили позднее в имперской канцелярии, являлся злым духом Гитлера. Со своим близким другом Бургдорфом он предавался земным наслаждениям, в которых главную роль играли коньяк и портвейн. Посол Хевель забился в угол, и у меня создалось впечатление, что он от всего отрекся. Риббентропа я больше не видел, говорили, что он уехал из Берлина.

Помощник гауляйтера Берлина доктор Шатц почти ползал перед своим господином Геббельсом. Руководитель германской молодежи Аксман выглядел скромным и замкнутым. Офицер связи Гиммлера группенфюрер Феге-ляйн представлял из себя тип заносчивого, чванного и убежденного в своих способностях руководителя СС. Кроме того, были адъютанты Гитлера: от армии — майор Иоганнмеер, от военно-воздушного флота — полковник Белов, от войск СС — штурмбаннфюрер Гюнше. От военно-морского флота имелся только один офицер связи — вице-адмирал Фосс.

Когда Кребс явился с оперативной картой, мы все вошли в кабинет фюрера. Гитлер приветствовал меня пожатием руки. Геббельс занял немедленно место напротив Гитлера у стены, где он обычно сидел во время всех совещаний. Все остальные расселись как попало.

Направо от Гитлера стоял Кребс, затем Бургдорф и Борман, налево — я, готовый к докладу. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить себя не смотреть на согбенную в кресле фигуру Гитлера, руки и ноги которого непрерывно дрожали.

Я начал доклад с характеристики противника, имея в качестве наглядного материала подготовленную мною большую схематическую карту с обозначением сил противника. К этой карте Гитлер проявил особый интерес. Во время доклада он несколько раз обращался к Кребсу с вопросом, действительно ли приведенные мною сведения о мощи противника соответствуют истине. Кребс подтверждал каждый раз мои данные.

Затем я доложил о положении наших войск. За исключением двух глубоких прорывов близ Шпандау и в северной части Берлина, все же удалось удержать основную линию фронта. Попутно я охарактеризовал ситуацию на участках обороны Берлина в связи с направлением туда моего корпуса. Гитлер, однако, заставил меня рассказать об этом подробнее.