Неужели возможно чудо? Неужели ударная армия Венка является резервом Германии, о котором Геббельс так много болтал в своих пропагандистских речах за последние недели? Или это были только измышления фанатика, который не имеет никакого представления о действительности?

Потрясенный видом человеческой развалины, которая стоит во главе германского государства, и находясь под сильным отрицательным впечатлением от того дилетантства, которое царило в руководящих инстанциях, я покинул кабинет фюрера. При моем уходе Гитлер с заметным трудом снова встал и подал мне руку. Об аресте, расстреле или снятии с должности не было сказано ни слова.

В убежище адъютантуры Кребс разъяснил мне на карте Берлина приказ, полученный моим корпусом. Я должен был принять на себя четыре участка обороны восточной и южной части Берлина из существовавших девяти. Пять участков оставались в руках командующего оборонительным районом. Корпус мой подчинялся непосредственно Гитлеру.

Я не преминул при этом заметить генералу Кребсу: «Таким образом, Гитлер является, собственно, командующим оборонительным районом Берлина!»

И тут же задал ему вопросы:

«Думаете ли вы, что в оперативный план Гитлера входит расчет на освобождение от блокады Берлина ? Гитлер, например, дает 9-й армии одновременно оборонительное и наступательное задания. Имеете ли вы здесь вообще представление о состоянии армии в настоящее время? Левый фланговый корпус уже полностью разбит, жалкие остатки его находятся в армейской группе Вейкселя. Мой корпус со своими сильно потрепанными пятью дивизиями Гитлер подчинил себе. О правом соседнем корпусе мне известно только, что он, как и мы, вел тяжелые бои и находится если не в таком же, то в еще худшем состоянии. Очень сильной 9-я армия тоже быть не может. Несмотря на это, армия при упорном и мощном нажиме русских частей должна быть отведена с Одера и участвовать в боях в южной части

Берлина. Знаете, Кребс, я не могу следовать за мыслями Гитлера».

На это Кребс отделался пустыми фразами.

Между тем я издал приказ о боевых действиях для моих дивизий и командным пунктом избрал аэродромные помещения в Темпельгофе.

Около 22 часов я покинул имперскую канцелярию и поехал к командирам вновь подчиненных мне участков обороны, чтобы получить ориентировку о положении на месте.

Картина после беседы с командирами участков выглядела следующим образом.

Берлин оборонялся не сплоченными войсками, а наспех сведенными штабами и соединениями. Откуда-то достали более или менее подходящих офицеров в качестве командиров. Эти командиры должны были вначале сформировать свои штаты. Средств связи совершенно не имелось. Пехота состояла из батальонов «фольксштурма», артиллерийских соединений и частей «Гитлерюгенд».

Для борьбы с танками имелись в распоряжении только противотанковые гранаты (панцерфауст).

Артиллерия была оснащена только трофейными орудиями. Единое командование артиллерией отсутствовало.

Костяком всей обороны являлись зенитные батареи, управлявшиеся централизованно. Но ввиду того что тяговых средств было мало, неподвижные батареи были только условно пригодны для наземных боев.

Приказы поступали путаные. Помимо командных инстанций, военные приказы на участках издавались большим количеством партийных руководителей, например комиссаром обороны, заместителем гауляйтера и т.д.

Больше всего я был потрясен судьбой гражданского населения, на страдания которого Гитлер не обращал ни малейшего внимания. Каждому здравомыслящему человеку было легко представить себе, какая подготавливалась страшная драма.

Поздно вечером 24 апреля мой начальник штаба прибыл на командный пункт корпуса и сообщил мне, что ночные передвижения корпуса происходят в основном по плану. Вскоре после этого меня снова вызвали в имперскую канцелярию. Я прибыл туда около 12 часов ночи.

Кребс сообщил мне следующее: «В связи с впечатлением, которое вы вчера произвели на фюрера, он назначает вас командующим укрепрайоном Берлина. Поезжайте немедленно на командный пункт укрепрайона в Хоенцоллендам и сообщите мне о приеме командования».

Я мог только ответить: «Лучше бы Гитлер оставил в силе приказ о моем расстреле, тогда, по крайней мере, меня миновала бы сия чаша».

Однако истинной причиной моего назначения было, конечно, не произведенное мною впечатление на Гитлера. Первый командующий укрепрайоном, генерал-лейтенант Рейман, после столкновения с комиссаром обороны Берлина Геббельсом был 24 апреля снят со своей должности. Его преемником стал начальник штаба Управления по национал-социалистскому воспитанию при ОКХ полковник Кетер, получивший по назначении на эту должность звание генерал-лейтенанта. Ввиду того что Кетер не имел достаточной подготовки для этой руководящей должности, а я был единственным командующим воинскими частями, находившимся под рукой, мне и была поручена эта задача.