В состав отряда Белле входили линейные корабли «Азия», «Елена» и «Ярослав», фрегаты «Венус» и «Михаил», бриг «Летун», шебека «Азард» и шхуна «Экспеди-цион». Для развертывания боевых действии на побережье Сенявин решил направить два—три батальона егерей и некоторое количество черногорцев4.

Окрыленный планами и надеждами на скорое изгнание французов из Далмации, Сенявин прибыл из Котора на Корфу и получил здесь царский приказ об уходе со всеми военными кораблями и транспортными судами в черноморские порты. Мы уже знаем, что приказ этот был дан царем еще 14 декабря 1805 года. Но в руки Сенявина он попал лишь 27 марта 1806 года, то есть через три с лишним месяца после подписания.

В рапорте Чичагову Сенявин пишет, что царское повеление «повергло его в великое недоумение. Адмирал по-

9 Ззк. 473

129

лагал, что «обстоятельства сего края требовали Непременного пребывания здесь хотя бы части военных судов». Иначе Наполеон жестоко расправится с черногорцами и которцами, которые только что приняли русское покровительство и продемонстрировали самую искреннюю дружбу к России. И Дмитрий Николаевич напряженно ищет аргументов, которыми можно было бы обосновать невыполнение царского приказа.

К счастью, вслед за прибытием царского приказа от 14 декабря 1805 года на Корфу был доставлен царский рескрипт, подписанный 3 февраля 1806 года и отменявший приказ о возвращении сухопутных войск в Россию. Мы уже знаем, что этот рескрипт отличался непоследовательностью и не оставлял эскадру Сенявина в Средиземном море. Однако Дмитрий Николаевич использовал его для оправдания своего нарушения декабрьского царского приказа. В письме к министру иностранных дел Чарторижскому он писал, что счел себя вправе отложить возвращение в черноморские порты до получения нового повеления из Петербурга5. По справедливому замечанию академика Е. В. Тарле, Дмитрий Николаевич положил «высочайшее» повеление под сукно... Он даже никому не сказал ничего про повеление Александра, чтобы не тревожить напрасно население.

Но свои военные планы Дмитрию Николаевичу пришлось изменить. Начинать крупные наступательные действия и вовлекать в них местное славянское население, не зная, оставит ли царь русскую эскадру в Адриатике, Сенявин не мог. Поэтому он на время отказался от выполнения задачи полного изгнания французов из Далмации. Егерские батальоны и черногорцы, которых командующий собирался туда направить, не были посланы. А Белле, которому за пять дней до прибытия царского приказа дано было разрешение начинать по просьбе далматинцев и при благоприятной обстановке борьбу «за матерый берег» Далмации, сейчас получил предписание «на несколько времени приостановиться». В то же время Белле должен был «во всей точности» выполнять старые предписания об изгнании французов с Корчулы и других далматинских островов °.

Сенявин считал необходимым занять острова, пока они были слабо укреплены и имели небольшие гарни-

зоны. Занятие островов командующий рассматривал как частные действия, не требовавшие больших сил и не связанные с массовым вовлечением в борьбу далматинцев, которые в подавляющем большинстве проживали на континенте. В случае, если бы в дальнейшем удалось развернуть крупные боевые действия по изгнанию войск противника из Далмации, Корчула, Хвар (Лезина), Врач (Браццо) и другие острова, расположенные вдоль побережья и в непосредственной близости к нему, могли бы сыграть немалую -роль. Сейчас же овладение островами представляло существенное значение для организации эффективной блокады занятой противником территории Далмации и для обороны Которской области. Владея островами Корчула, Хвар, Брач, русские вооруженные силы могли держать противника под постоянной угрозой удара с тыла. Вот почему командующий, даже получив приказ возвращаться в Россию, оставил в силе свое прежнее решение об овладении Корчулой и соседними островами.

Боевые действия по овладению островами были начаты 29 марта 1806 года. В 14 часов входившие в отряд Белле линейный корабль «Ярослав», бриг «Летун» и шебека «Азард» при свежем западном ветре подошли к крепости Корчула, лежащей на восточной оконечности острова того же наименования. Крепость открыла стрельбу ядрами из нескольких пушек, но стрельба эта не причинила никакого вреда русским кораблям. Когда «Ярослав» дал залп из всех пушек правого борта (с самого близкого расстояния), крепость прекратила огонь. Командир «Ярослава» капитан 2 ранга Митьков пишет, что он пытался стать на якорь, однако «из-за худости грунта и свежего ветра» сделать это не удалось, и корабль продрейфовало далеко от города.

' 30 марта на рассвете Митьков вновь приблизился к •крепости и послал к ее коменданту парламентера с предложением сдаться. Но французы не спустили флаг, и Митьков решил высадить десант в составе 40 солдат и 50 матросов при трех офицерах. Высадка прикрывалась бригом «Летун» и протекала успешно. Вместе с не имевшими артиллерии судами, на которых шел десант, к берегу был послан барказ, вооруженный 8-фуитовой пушкой.

В то же время линейные корабли «Азия» и «Елена» и шхуна «Экспедицион» подошли к крепости на самое близкое расстояние и открыли огонь. В результате энергичного обстрела с кораблей и приближения десанта французы решили сдать крепость и в 14 часов подняли белый флаг. В плен было взято 8 офицеров и свыше 250 солдат. Кроме того, шхуна «Экспедицион» захватила трехмачтовую требаку *, на которой находилось 39 французов. В числе трофеев было 12 медных пушек. А посланный к острову Вис (Лисса) «Азард» захватил еще несколько пушек58.

Немедленно после занятия острова Белле поднял на нем русокий флаг и привел жителей к присяге на подданство России. Узнав об этом, Сенявин объявил Белле письменное замечание. Дмитрий Николаевич считал, что поднимать русский флаг и приводить к присяге на подданство следовало лишь после того, как жители острова сами того попросят. Ошибка Белле заключалась и в том, что он оставил на Корчуле совершенно недостаточный для защиты острова отряд, когда направился для занятия острова и крепости Хвар• (Лезина).