Сенявин писал, что в отличие от воспитательной работы, которая была очень плохо поставлена в корпусе, «математическим и всем прочим касательно до мореплавания наукам» обучали «весьма достаточно, чтобы быть исправными офицерами». В начале обучения кадеты проходили арифметику и, сдав экзамен по этому предмету, переводились в геометрические классы. Окончив «нижний» и «верхний» геометрические классы, они попадали в тригонометрические, а затем в классы навигации. Во всех этих классах в дообеденные часы изучение математики или навигации перемежалось с занятиями иностранными языками. В послеобеденное время, когда голова была уже не так свежа и сказывалось утомление, проходили русский язык, географию, рисование и так называемые дворянские науки: историю, фехтование, танцы. Па последних годах обучения к этим дисциплинам прибавлялись: фортификация, корабельная архитектура,

«такелажное искусство» и тактика, которая сводилась тогда к эволюциям корабля и эскадры.

Нельзя считать случайным, что уровень преподавания математики и навигации в семидесятые годы XVIII столетия был высоким. Рост промышленности, торговли, мореплавания, развитие в недрах феодализма ростков капиталистических отношений предъявляли новые, повышенные требования к русской науке и прежде всего к физико-математическим и химическим наукам. Гениальные открытия Ломоносова, труды Эйлера и другие выдающиеся достижения мужей науки отвечали новым требованиям жизни.

В то время когда Сенявин учился в Морском корпусе, там преподавал Николай Гаврилович Курганов — отличный знаток математики, видный деятель морской науки и замечательный педагог. За годы своей работы учителем, а затем профессором корпуса Курганов составил учебники по арифметике, геометрии и тригонометрии, перевел с французского языка и существенно дополнил «Бугерово новое сочинение о навигации» и «Науку морскую» Вильгерта, написал капитальную «Книгу о науке военной» и другие книги. В лекциях и печатных трудах Курганова кадеты черпали также разносторонние сведения по кораблестроению, управлению кораблем, подготовке его к походу и изготовлению к бою. По вопросам обороны побережья и фортификации, как и по другим вопросам военного и военно-морского дела, Курганов высказывал свежие и интересные мысли, основанные на обобщении опыта русских и иностранных вооруженных сил. Так, он рекомендует располагать береговые батареи «ближе и ниже к воде», чтобы они могли поражать ко-

Дружеский шарж на Н. Г. Курганова.

Надпись на рисунке: навигатор, обссроатор, астро-ком. морской ходит ель. корабельный водитель, небесных звезд считатель.

рабли противника у ватерлинии, требует защиты береговых батарей с сухопутного направления и выдвигает мысль об эшелонировании береговых батарей 8.

Носившие творческий характер, лекции и книги Кур-га.чова отличались в то же время простотой и четкостью изложения, отсутствием заумных формулировок и увлекательностью. В аттестате, который в 1774 году подписали академики Эйлер и Котельников, говорится, что майор Николай Курганов, «правящий должность профессора вышней математики и навигации... в разсуждение его достаточна™ в тех науках знания и уважая его похвальные труды в искусном сочинении и переводах многих полезных учебных книг, признаваем за человека учена го и до-стойнаго быть действительным профессором»0.

Среди учителей корпуса не было в 1770-е годы никого, кто мог бы сравниться с Кургановым по универсальности познаний, научным дарованиям, педагогическому мастерству и силе влияния на учащихся. Но благодаря успехам в области математики и навигации в России высокого уровня преподавания этих дисциплин достигли и другие педагоги корпуса.

Хуже обстояло дело с преподаванием русского языка, истории, географии, иностранных языков. Эти дисциплины в сравнительно меньшей степени были езязаны с мореплаванием и военно-морским делом, и им уделялось еще мало внимания. Вместе с тем самодержавно-крепостнические основы воспитания будущих офицеров и дух сословной ограниченности особенно сильно препятствовали проникновению передовых идей в преподавание гуманитарных паук.

История изучалась не по произведениям Ломоносова и французских просветителей, а по книге некоего Голом-берга и по двенадцатитомному описанию жизни римских императоров, переведенному на русский язык Тредиакоз-ским. Методика изучения истории была примитивна и заключалась в чтении кадетами по очереди вслух учебника. После того как «несколько раз та же самая материя» прочитывалась учениками, учителя должны были выяснить, как и что из прочитанного усвоено. «II когда ничего или не так как должно переняли», следовало «повторять вновь чтение того же самого»10.

В 1775 году Голенищев-Кутузов должен был отметить, что культурный уровень выпускников корпуса остается низким и следует позаботиться о его повышении. Он писал, что после окончания русско-турецкой войны (1763— 1774 гг.) флот не испытывает уже особого недостатка в офицерах и что увеличилось количество малолетних учащихся, «кои долговременно в корпусе оставаться должны». При таких условиях стало возможным увеличить число учебных часов на историю и географию и уделить больше внимания иностранным языкам. Предложение Голсшинева-Кутузова было осуществлено, и это обстоятельство способствовало некоторому повышению уровня общеобразовательной 'Подготовки в годы, когда Сенявин учился в корпусе.

Говоря ’о преподавании гуманитарных дисциплин, нельзя не упомянуть об интересном произведении Н. Курганова, пользовавшемся широкой популярностью как в Морском корпусе, так и за его стенами. Произведение это именовалось: «Книга письмовник, а в ней наука российского языка с седмыо присовокуплениями разных учебных и полезнозабавных вещесловпп» 11. По этой книге кадеты изучали грамматику. В ней же они находили «краткие замысловатые повести» и «разный стихотворства», «изъяснения» по истории, философии, естествознанию и даже «наказ врачебной».