— Михаил Васильевич, приговор отменен! — сказал он радостно.

«Зачем человек обманывает меня, чего успокаивает? Я этого вовсе не хочу и нисколько этому не верю»,— подумал Фрунзе. «Только, когда стали снимать с меня кандалы, я понял, что могу еще жить»,— вспоминал он спустя много лет.

Нарушения, допущенные военными властями при ведении дела о Фрунзе, были настолько вопиющи, что бросались в глаза даже неискушенным людям. Этими нарушениями не замедлили воспользоваться товарищи, которым партия поручила вести борьбу за жизнь Фрунзе и Гусева. Адвокаты опротестовали приговор суда. Главный военный суд вынужден был признать протест законным. Приговор отменили, а председательствовавшему на заседании суда генералу Милкову был объявлен выговор. По существу его наказали за то, что он не сумел отправить Фрунзе на тот свет на «законном основании».

И опять потянулись дни ожидания — тоскливые и мучительные. На этот раз судьи, которым поручили пересмотреть дело, готовили Михаилу верную смерть, но так, чтобы комар носа не подточил.

Временно Михаила перевели из камеры смертников в общую. Он попал в среду матросов — участников знаменитого Свеаборгского восстания в 1906 году. Каждый из них был приговорен к 20 годам каторги. Сдружившись с Михаилом, они попросили его помочь им в устройстве побега. Бежать с матросами Фрунзе не собирался, но помогать им стал очень активно. Он разработал план побега в мельчайших деталях. По этому плану участникам побега приходилось спускаться по вентиляционной трубе внутри стены с пятого этажа и вести подкоп под тюремным двором. Работа была адская. Обливаясь потом, Фрунзе шутливо говорил:

— Вот это работка, прямо как на каторге!

Подкоп быстро подвигался вперед. Его успеху способствовал хороший грунт. Дело приближалось к концу, оставалось прорыть всего две — три сажени, отделявшие участников побега от воли. В этот момент по тюремному двору проехала телега с дровами. Тонкий слой земли, прикрывавший подкоп, не выдержал, и телега провалилась. Последовали жестокие репрессии.

Обаяние Фрунзе, твердость характера, прямота суждений, мужественное поведение в камере смертников сделали его любимцем всей тюрьмы. Политические заключенные единодушно избрали его своим старостой. Каждое его указание исполнялось немедленно. Ему доверяли самые сокровенные тайны.

Пока Фрунзе ждал пересмотра дела о покушении на Перлова, его привлекли к военному суду по другому обвинению: по делу об участии «в обществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение путем вооруженного народного восстания существующего в России, основными законами установленного образа правления и замену его демократической республикой». Наряду с этим он обвинялся в хранении оружия и нелегальной литературы. Всего этого было вполне достаточно, чтобы в условиях царившего в стране террора повесить Фрунзе. Состав суда был тщательно подобран. Председателем назначили опытнейшего палача генерала Доку.

5 февраля 1910 года началось заседание суда.

Михаил получил с воли указание партии не ограничиваться только защитой адвокатов, а перейти самому в атаку, разоблачать существующий строй, обязательно защищать себя и товарищей по скамье подсудимых.

Приняв директиву партии к исполнению, Фрунзе, неожиданно для судей, повел наступление по воем правилам политического и юридического искусства. Причем все замечания Фрунзе, все его «выпады против суда» настолько не противоречили законам, что генерал Дока не осмеливался лишать его слова. С каждым новым заседанием суда Фрунзе все резче и ярче разоблачал кровавую политику царизма, террор, провокации, судебный произвол, процветающий в стране.

Единственно, чего не делал Михаил,— он не защищал себя. Защита себя ему казалась несовместимой с решением отдать свою жизнь делу революции.

Генерал Дока получил приказ поторопиться и заткнуть Фрунзе рот. Но вынести смертный приговор не удалось — настолько было подорвано обвинение, предъявленное подсудимому.

10 февраля по этому процессу Михаил Фрунзе был осужден на четырехлетнюю каторгу.

Приближалось время нового заседания суда по делу о покушении на Перлова. В тюрьме Михаила посетили в разное время несколько защитников. Один из них сказал:

— Вы вот что, Фрунзе, отрекитесь-ка на заседании суда от своих пролетариев, скажите, что по молодости лет увлекались социализмом лишь с научной стороны.

Возмущенный до глубины души, Михаил резко ответил адвокату, что в его услугах не нуждается. После этого случая Фрунзе отказывался от защитников. С трудом его уговорили принять защиту адвоката Якулова. Михаил взял с него слово, что он не произнесет ни одного звука о «заблуждениях» и о прочей белиберде.

— Ваше дело следить за судьями, чтобы не было нарушений, а убеждения мои не трогайте,— сказал ему Михаил.

Якулов согласился с этим требованием.

Правительство тщательно готовилось к судебному процессу над Фрунзе и Гусевым. Сохранились некоторые весьма любопытные документы той эпохи. Военный прокурор генерал Домбровский в специальном рапорте главному военному прокурору просил: «Признавая необходимым... лично поддержать обвинение по делу Михаила Фрунзе... прошу ваше высокопревосходительство разрешить мне выехать в г. Владимир, где будет открыт временный военный суд для рассмотрения сего дела».