Михаил предъявил тюремной администрации ультиматум — или немедленная отправка на поселение или всеобщая голодовка заключенных!

Власти решили, что это пустая угроза, так как среди заключенных многие тяжело больны, другие изнурены вконец многолетним пребыванием в тюрьмах. Ультиматум отвергнут. Политические заключенные объявили голодовку.

Заключенные действительно ставили на карту свои жизни. Но страстное желание выйти из тюремных стен, тоска по свободе вдохнули в них силы. Фрунзе, как депутата, то и дело вызывали в канцелярию тюрьмы, просили, угрожали, приказывали прекратить голодовку. Он был непоколебим.

— Немедленно назначайте день отправки!

Тогда тюремщики прибегли к своему излюбленному способу борьбы — к провокации. Надзиратели начали «обрабатывать» заключенных поодиночке: одних избивали, других запугивали, третьим обещали разрешить поселиться в городах. Но тюремщикам удалось сбить с толку всего-навсего двенадцать человек. Остальные продолжали голодать. Голодовка расширялась, охватывала всю тюрьму. К политическим присоединилась большая группа •уголовных — 80 человек. Тюремщики этого не ожидали. В Петербург полетели тревожные телеграммы: «Поголовная голодовка. Требуют немедленной отправки места поселения. Что делать? Ускорьте ответ...»

Упорная борьба заключенных окончилась победой. Было получено распоряжение разместить ссыльных в волостях Верхоленского округа, Иркутской области. Голодовка прекратилась.

Фрунзе направили на поселение в село Манзурку, куда он и прибыл в сентябре 1914 года с партией ссыльных. Разутые, раздетые, без денег, шли ссыльные. Приближалась жестокая сибирская зима. Ссыльные избрали Михаила своим старостой. И снова он, забывая о всех своих болезнях, развил невиданную энергию. Добился для ссыльных получения денег, одежды, продуктов.

В Манзурке вокруг Михаила собрался кружок единомышленников. Они организовали коммуну, в которую вошли шесть человек. Жили все вместе в избе местной крестьянки Рогалевой.

Ссылка, как и тюрьма, опасна. Здесь нельзя поддаваться тоске, дурным настроениям, нельзя плесневеть. Михаил это отлично понимал. Он решил организовать столярную мастерскую (в тюрьмах стал специалистом этого дела), но достать рубанки, пилы и другие инструменты в Манзурке было невозможно. И Фрунзе тайно от полиции совершил поездку в Иркутск. Переодетый крестьянином, он ехал четверо суток туда и обратно. Поездка была опасна. Если бы полиция заметила отсутствие Михаила, он опять получил бы каторгу: поездку эту считали бы побегом из места ссылки.

Но Фрунзе вернулся так же незаметно, как и уезжал. Он привез полный набор инструментов, и работа в столярной мастерской закипела. Изготовлялись столы, пчелиные ульи и другие предметы. Зима 1914—1915 года прошла трудно, но в дружной работе.

Летом 1915 года Фрунзе раздобыл ружье и целыми днями пропадал на охоте. Охотничья добыча очень помогала коммуне: с пищей у коммунаров всегда было не* плохо.

С большим трудом, с помощью товарищей, удавалось доставать книги и газеты. Михаил начал заниматься сам, потом организовал кружок по изучению военного дела. На сборах кружка он докладывал о ходе военных действий на фронтах (шел первый год мировой империалистической войны), комментировал военные сводки, поражал слушателей осведомленностью и пониманием военного искусства. В шутку товарищи стали называть его генералом. Фрунзе смущался и говорил, что друзья называли генералом Энгельса, большого знатока военного искусства, а он, Михаил, попросту любитель, считающий, что каждый большевик обязан в той или иной мере знать военное дело. Наряду с военными вопросами Фрунзе нередко развивал перед товарищами планы побега из ссылки, проникновения на фронт, в армию, чтобы там развернуть большевистскую агитацию среди солдат.

Насколько глубоко и по-марксистски серьезно разбирался Фрунзе в политической обстановке, показывает письмо, которое он отправил из ссылки своим друзьям:

«...Россия из этой войны никак не может уйти не побитой. Обратите внимание на заграничные письма Лепина...»

Ни на одну минуту не забывал Фрунзе о партии, всеми силами старался укрепить связи с ней. Волевая, деятельная его натура не могла удовлетвориться только теоретическими рассуждениями. Фрунзе вел работу по организации и объединению политических ссыльных, распыленных по глухим деревням округа. В некоторых деревнях бывал лично, в другие посылал письма.

Манзурка стала политическим центром ссыльнопоселенцев Верхоленского округа. Чтобы повидать Михаила и побеседовать с ним, ссыльные приезжали в Манзурку за сотни верст. Фрунзе был занят по горло. Кроме работы в столярной мастерской, связи с ссыльными и> с «волей», он организовал в Манзурке хор и струнный оркестр. Разучивали революционные песни, танцевали. Сам сочинял песни. Вот одна из них, положенная там же, в ссылке, на музыку:

Свобода, свобода! Одно только слово,

Но как оно душу и тело живит!

Ведь там человеком стану я снова,

Снова мой челн по волнам побежит.

Станет он реять и гордо и смело,

Птицей носиться по бурным волнам.

Быть может, погибнет? Какое мне дело —

Смерти ль бояться отважным пловцам!

Песня эта полюбилась ссыльным, и они часто распевали ее. Но в Манзурке были секретные агенты охранки, которые следили за ссыльными. Они обратили внимание на их частые сходки, на приезды «гостей» из других деревень. До губернских властей дошли сообщения, что ссыльные в Манзурке организуются, готовят вооруженное восстание.