А через полчаса я уже трясся в машине, держа путь на Красное Село. Вместе со мной туда ехали Н.М. Пилипец и С.И. Лисовский. Минеров пришлось снять с работ на Пулковских высотах. Командир 106-го моторизованного инженерного батальона капитан Евстифеев настолько привык к внезапным перемещениям, что всегда имел на машинах запас мин. Он быстро собрал три взвода и отправил их в указанный район.

В пути повстречали начальника отряда метростроевцев И.Г. Зубкова. Его люди готовили к обороне линию Окружной железной дороги около мясокомбината, проделывая сквозные проходы в насыпи для установки противотанковых орудий.

Может, возьмете меня с собой? — неуверенно попросил он.—Мои ребята уже научились жечь танки.

Жив будешь, останется и на твою долю, — махнул рукой Пилипец. — А сейчас рой скорей свои проходы. Для тебя это привычнее.

Местность у Красного Села чуть холмистая, изрезана неглубокими оврагами. В радиусе нескольких километров раскинулись старинные, с екатерининских времен, летние военные лагеря. Тут и там виднелись барачные постройки. В самом городке — крупная бумажная фабрика.

Когда мы подъехали, городок был охвачен пожаром. Немецкая авиация забрасывала его сотнями зажигательных и фугасных бомб. Население кинулось на дорогу к Урицку (Лигово) и Стрельне.

Оставив машину на окраине, мы стали пробираться через горящие кварталы. Около одного из разрушенных домов встретили раненого красноармейца. Он нес на руках окровавленную девочку лет пяти. Русая ее головка поникла, и тоненькие ручки повисли безжизненно. Боец посмотрел на нас одичавшими глазами, замотал головой когда мы вызвались помочь ему, и, шатаясь, побрел дальше.

Мы пересекли горящее Красное Село и выбрались в поле, рассчитывая найти там командный пункт какой-либо части. Казалось, что красносельский рубеж прорван во многих местах. Все видимое пространство клокотало разрывами. То здесь, то там дымились горящие танки.

Саперы Евстифеева уже прошли вперед. Лисовский, глядя в бинокль, деловито считал вражеские танки, ползавшие по обе стороны шоссе. До них было километра полтора. Они то спускались в низины, то снова вылезали на высотки. Тридцать... сорок... шестьдесят... семьдесят...

— Огнеметные есть, — заметил Пилипец.

Действительно, из некоторых танков временами вырывалась струя пламени. Они штурмовали доты.

Нам удалось найти командный пункт одной из рот артиллерийско-пулеметного батальона. Но он уже перестал быть пунктом управления, телефонной связи не имел. Два красноармейца укладывали на носилки тяжелораненого политрука. Командир роты погиб полчаса назад. Рота вела бой, окруженная штурмовыми группами немцев.

Мы поинтересовались, где может быть 3-я рабочая дивизия.

— Должно, там, — прохрипел политрук и с трудом поднял руку, показывая район севернее Красного Села.

Политруку было невмоготу, но он отдавал последние приказания:

— Григорьев... остаешься старшим... До ночи держись... Слышишь, что ли, Григорьев?..

Пулеметчик, к которому обращался политрук, смотрел в амбразуру, не поворачивая головы. Потом закричал красноармейцам:

— Да несите вы его скорей, чего тянете! Не видите, что ли, кончиться может...

— И уже спокойнее, даже мягко: — Слышу, товарищ политрук, слышу.

Сделаем все.

Капитан Евстифеев сам нашел нас.

— Как дела? — спрашиваю его.

Командир батальона не может сказать ничего утешительного. Все его саперы сразу же включились в бой. Группа Королева подорвала три танка, но потеряла семь человек. Расчет Ульянова поджег бутылками две машины и потерял пять человек. В бой вступили тяжелые танки немцев. Малокалиберные пушки из дотов не пробивают их лобовую броню.

Евстифеев попросил разрешения остаться здесь, у ропшинской развилки, и вызвать сюда из Пулкова еще одну роту своих минеров. Я согласился.

Где же все-таки штаб третьей рабочей дивизии? — добивался от него Пилипец.

Говорят, его разбомбили, — ответил Евстифеев. — Остатки переместились к северу. Похоже, к шоссе на Стрельну. Связи с ним нет.

Слева, со стороны лагеря, и за озерами, в районе Николаевки, гремела артиллерия. Тучи дыма поднимались над барачным городком.

Мы тронулись в обратный путь к нашей машине. В узеньком переулке Красного Села попали под шквальный минометный налет и прижались к стене полуразбитого сарая. Осколки секли бревна над нами и в конце концов зацепили ногу Пилипца, которому никак не лежалось спокойно.

Павел Яковлев ждал на том же месте, где мы его оставили. Он вырыл для себя щель и выскакивал из нее лишь после близких разрывов, чтобы осмотреть дыры в кузове «эмки».

Выехать на Пушкинское шоссе и попасть в Пулково не удалось. Танки противника прошли из Дудергофа на Г орскую и Николаевку, отрезав Красное Село. Не теряя ни минуты, помчались к Урицку. Через каждые двести метров на шоссе стояли пушки 14-й противотанковой бригады. Два тяжелых танка дежурили в засаде у железнодорожного переезда. На перекрестке около поселка Володарского расположился вооруженный отряд пожилых рабочих Кировского завода. С ними было два танка КВ, из люков которых выглядывали кепки рабочих.