Командующий сорок второй армией знает этот рубеж?

Днем я передал схему рубежа начальнику штаба армии генералу Березинскому. Сам генерал Федюнинский выезжал в войска.

Удар кулаком по столу был ответом на этот, как мне казалось, четкий доклад:

— Тебя спрашивают не о том, каким писарям ты отдал схему. Интересует другое — знает или не знает командарм этот рубеж? Ты способен понимать русский язык?.— К последним словам Жуков присовокупил крепкое выражение.

И надо же было, чтобы в эту минуту черт меня дернул наивно объявить:

— Генерал Федюнинский здесь в приемной, товарищ командующий...

Новый взрыв ярости последовал немедленно:

— Ты думаешь, что говоришь?.. Без тебя знаю, что он здесь,.. Ты понимаешь, если дивизия Антонова не займет за ночь оборону по Окружной дороге, немцы в город ворвутся? Я же тебя тогда расстреляю перед Смольным как предателя.

А. А. Жданов поморщился. Он явно не одобрял такой тон командующего. Сам Андрей Александрович ругаться не умел, у него это не получалось, и сейчас, желая как-то смягчить грубость Жукова, Жданов заговорил со мной:

—Товарищ Бычевский, как же вы не догадались найти самого Федюнинского! Ведь он только что принял армию. И дивизия Антонова, которая должна занять

новый рубеж, буквально на днях сформирована. Разбомбят дивизию, если она пойдет туда в светлое время. Поняли наконец, в чем дело?

Видимо, я действительно был в состоянии отупения и только теперь сообразил, зачем меня вызвали. Надо было немедленно, до наступления утра, обеспечить выход 6-й дивизии народного ополчения на новый, подготовленный нами рубеж. Я уже не осмелился доложить, что мне до сих пор не был известен сегодняшний приказ командующего фронтом о том, что эта 6-я дивизия должна войти в состав 42-й армии и под прикрытием ночи спешно занять рубеж в тылу пулковской позиции. Вместо этого сказал:

— Разрешите, товарищ командующий, выехать сейчас вместе с командармом, и мы выведем дивизию на подготовленный рубеж.

— Додумался наконец...— Жуков еще раз выругался. — Немедленно отправляйся и помни: если к девяти часам дивизия не будет на месте, расстреляю...

Когда я вышел в приемную, Иван Иванович Федюнинский, смуглый темноволосый генерал со звездой Г ероя Советского Союза на груди, хитровато улыбнулся:

— Попало, инженер?

Я тогда еще не знал близко этого добродушного человека. Вопрос его показался мне неуместным, преисполненным ехидства, и я ответил, едва удерживаясь от резкости:

— Самую малость, товарищ генерал. Командующий обещал расстрелять, если к утру шестая дивизия не будет на Окружной дороге. Поедемте. В вашем штабе, видимо, некому было заняться таким мелким делом, как вывод дивизии на рубеж. А ведь схема находится в армии!

Не серчай, инженер! — широко улыбнулся командарм, знавший, кажется, характер Жукова. — Тебе еще повезло. Нас с членом Военного совета армии за то же самое Г еоргий Константинович повесить обещался. Мы уже собирались ехать, да ты пришел. Решили обождать, знали, что у командующего не задержишься.

От улыбки Федюнинского мне как-то стало веселее. Мы вместе вышли из Смольного и сразу окунулись в темень осенней ночи.

К утру 6-я дивизия народного ополчения благополучно заняла последний перед городом рубеж.

К исходу дня 17 сентября районные тройки получили взрывчатку для уничтожения важнейших объектов, если крупные силы противника ворвутся в город. Всему командно-политическому составу войск 42-й и 55-й армий

объявили приказ, что отход с рубежа Урицк — Пулково — Шушары —

Колпино будет рассматриваться как тягчайшее преступление перед Родиной.

21-я дивизия НКВД выбила немцев из Урицка. За последние тридцать шесть часов этот многострадальный, объятый пламенем город второй раз переходил из рук в руки.

Командующий фронтом требует продолжать контратаки. На 18 сентября он обязал командование 8~й армии вернуть поселок Володарского и нанести удар в направлении Красного Села. 55-й армии приказано выбить немцев из Слуцка и из Пушкинского парка. 42-я армия должна развивать свой успех в районе Урицка и в то же время удерживать центр пулковской позиции у самой обсерватории.

Но вечером выяснилось, что слово «успех» менее всего подходило для оценки истинного положения. Из штаба 42-й армии неуверенно доложили: по всей вероятности, город Урицк опять занят противником.

А. А. Кузнецов предложил мне съездить вместе с ним в 21-ю дивизию НКВД. Тронулись в путь уже поздно ночью. В молчании пересекаем темную громаду города, раскинувшегося на двести квадратных километров. Под неверным светом синих фар проспекты кажутся тупиками, а углы зданий и перекрестки улиц совсем стушевываются, теряют привычные очертания. Это впечатление усиливается еще сырой промозглой погодой.