Жизнь, смерть и прочие неприятности
Новое дело Мордреда Хамского и Джозефа Принстона. Загадочной и весьма интимной смертью умирает почтенный Арнольд Бромм, единственная свидетельница этой смерти (она же и единственная подозреваемая) ведет себя не вполне адекватно, а перед Хамским в полный рост встают старые семейные проблемы. Является прямым продолжением рассказов "Тайные страсти семьи Моцарелло" и "Игры настоящих джентльменов".
Жизнь, смерть и прочие неприятности
Мисс Клозета Буденштокк была самой настоящей, самой потомственной ведьмой в седьмом локте, девятом колене. Именно в силу своей принадлежности к этой древнейшей профессии, госпожа Буденштокк твердо усвоила: заговоры, шепотки, кровавые жертвоприношения и пляски святого Витта в тонком деле привораживания абсолютно и стопроцентно бесполезны. Поэтому, Клозета пользовалась проверенными методами своей бабушки, сменившей в свое время не одного дедушку, и перешедшей в итоге на юношей.
Миссис Эбигейл Даун (бабушка искренне считала, что менять фамилию с каждым новым мужем - пустая трата времени) всегда твердо говорила своей внучке: "Клоззи (что за имя тебе дала твоя непутевая мамаша?), если ты хочешь, чтобы мужчина был с тобой ласков и нежен, стелился под твои ноги ковриком, говорил тебе комплименты, и, в итоге, женился на тебе - приготовь полную тарелку жареного мяса и молча дай ему поесть. Но самое главное - напои его. Злым выдержанным виски, крепким, как удар конского копыта и старым, как сам грех. Пои его, не переставая, ровно неделю. А потом, добавив туда вот эту настойку, которая досталась мне еще от твоей прабабки, ей - от её прабабки, а принадлежала она вообще хрен знает кому, - проведи с ним ночь. Наутро дай ему опохмелиться, а потом громко, с балкона, во всеуслышание объявляй, что у тебя прошла первая предбрачная ночь. Тогда он точно никуда от тебя не денется, и вынужден будет жениться...".
Хотя советам этим было уже немало лет, мисс Буденштокк признавала за ними огромный опыт прошлых поколений и большую практическую ценность. Вот и сейчас, приготовив запеченного целиком молодого кабанчика, окруженного зажаренными тушками крыс, Клозета ждала свою судьбу. В роли оной выступал мистер Арнольд Бромм - средних лет оборотень, перспективный владелец автосервиса и службы такси. Нельзя сказать, чтобы он являл собой воплощение всех девичьих грез, но вкусы-то у всех разные. А у ведьм - в особенности. Например, Клозета просто млела от волосатых мужчин. Пределом её желаний был мужчина, напоминающий, скорее, небрежно сметанный лохматый стожок. Мистер Бромм стремился к этому идеалу.
Ведьма уже ровно неделю спаивала этого замечательного (и одинакового) со всех сторон мужчину, и сегодня как раз должна была случиться кульминационная ночь истины. Клозета уже заранее добавила в лучший виски, какой только можно найти на континенте, волшебную настойку бабушки, и ждала своего мужчину.
Мистер Бромм явился на порог слегка нетрезвым и невероятно галантным. Прямо там же, у порога, он осыпал предмет своей страсти пожухлыми орхидеями и комплиментами. И то и другое привело мисс Буденштокк в полный восторг. Отдав должное кабанчику и крысам, Арнольд стал еще более предупредительным и сымпровизировал целую хвалебную оду кулинарному мастерству хозяйки. Оприходовав бутылку виски, мистер Бромм стал куда более пьяным, заметил, что красота Клозеты его буквально ослепила, а потому закрыл глаза и приступил к импровизации первой предбрачной ночи. Мисс Буденштокк была на вершине блаженства, и пообещала себе при случае непременно отблагодарить бабушку за столь ценные советы.
Вот примерно на том моменте, когда Арнольд переходил к высшей точки своей импровизации, а Клозета представляла себя миссис Бромм - владелицей автосервиса и службы такси, - случилось нечто непредвиденное. Мистер Бромм как-то совсем неэстетично захрипел, пустил пену изо рта и задергал ножкой в странном мотиве. Сначала мисс Буденштокк посчитала, что проявления восторга у всех разные, и, может, у Арнольда они как раз такие. Но когда оборотень мешком повалился сбоку от неё и подозрительно затих, Клозета забеспокоилась. Осторожно открыв один глаз, ведьма присмотрелась к своему избраннику, пытаясь определить, где у него зад, а где перед...
Некоторые мужчины уходят сразу же после ночи со своей возлюбленной. Некоторые - на утро, выкурив обязательную сигарету, выпив дежурную чашку кофе и покровительственно похлопав даму по ноге. Но есть совершенно невыносимые типы, которые в момент близости со своей избранницей попросту нагло уходят из жизни. Увы, Арнольд Бромм принадлежал именно к ним.
Мисс Буденштокк издала яростный вопль разрушенных надежд.
***
Сегодня утром Хамский официально объявил о начале у себя периода зимней депрессии. Я почувствовал настоятельное желание самостоятельно закопаться в тихую уютную могилку и забетонировать её сверху. Пусть и краткосрочные, но, увы, ежегодные приступы меланхолии Мордреда вызывали у окружающих два взаимодополняющих порыва: убить Хамского и убить себя.
Неделя Великой Депрессии проходила примерно следующим образом: Хамский выкатывал из кладовки старое, невероятно скрипучее, инвалидное кресло (в котором, похоже, долго жил и скончался не один Нью-Девиллец), садился в него, укрывал ноги пледом, окружал себя бутылками с крейгом двадцатилетней выдержки и начинал неостановимо брюзжать. Делал это он с толком, с расстановкой и со вкусом. Начинал с того, что сам он живет неправильно, что нельзя быть таким злым непримиримым социопатом, и что в нем совершенно точно есть еще что-то неиспорченное.
– Уж точно - не печень, - скептично замечал я, разглядывая ряды пустых, полупустых и пока еще полных бутылок.
Продолжал Мордред вопросами в мировой эфир. Его интересовало, какой кретин и с какого перепою создал этот мир, как дальше жить, упадут ли цены на нефть, никель и брокколи с Вулканических островов, и кто же сделал его, Хамского, таким гениальным?
Под конец это страшной во всех отношениях недели, мой сосед уже совершенно терял нить своих рассуждений и остатки трезвости, а потому интересовали его вопросы совсем уж высшего порядка: кто я, кто он, и уважаю ли я его? Сами видите, что ответить на эти вопросы сходу затруднился бы и сам Люцифер.