Но искусству агитации надо было учиться. Использовались разнообразные виды обучения женщин-активисток этому важному делу. Возпикли кружки, проводились так называемые вечера чтения, на которых женщины изучали основы марксизма и программу партии, обсуждали наиболее злободневные вопросы, знакомились с произведениями литературы и искусства.

Об эффективности этой работы, в частности, может свидетельствовать тот факт, что в 1902 году среди 3,5 миллиона граждан, подписавшихся под подготовленной социал-демократической партией для передачи правительственным органам жалобой на непомерный рост цен па продукты питания, были сотни тысяч женщин.

Клара Цеткин испытывала чувство удовлетворения подъемом социалистического женского движения, особепно когда в 1903 году вспыхнула историческая забастовка ткачей в Криммичау, боровшихся за десятичасовой рабочий день и повышение заработной платы на 10 процентов. Бастовали 9 тысяч рабочих и работниц. Им противостояли все крупнейшие предприниматели и реакционнейший государственный аппарат.

В этой забастовке, первой в серии круппых стачек, с которыми немецкий рабочий класс выступил против монополистического капитала в то время, тон явно задавали женщины. Они входили в состав забастовочных комитетов, принимали активное участие в собраниях, где обсуждался вопрос о прекращении работы на предприятиях, Дежурили в пикетах забастовщиков. Когда пикеты были запрещены, женщины дефилировали с детскими коля-снами у заводских ворот, помогали подкарауливать и перехватывать штрейкбрехеров, спорили с ними, распространяли листовки. И все это они делали несмотря на то, что в Криммичау со всей Саксонии была стянута целая армия жандармов.

Более того: когда проводить в Криммичау собрания и митинги стало невозможно, женщины, плохо одетые, в рваной обуви, шли, невзирая на холод и снег, вместе с мужчинами за многие километры в Тюрингию. Подлинные наследницы лионских ткачих, которыми так восхищалась Клара Цеткин!

Клара Цеткин всегда оказывалась на самом важном участке, где надо было продемонстрировать солидарность с рабочими и работницами, борющимися за свои справедливые требования. Но не было, пожалуй, другой забастовки, с которой она была бы так тесно связана, как эта. В ходе ее немецкие работницы впервые показали, что и они умеют по-настоящему бороться. На протяжении почти четырех месяцев, в течение которых длилась забастовка, не было ни одного вышедшего из печати номера «Гляй-хайт», в котором не отдавалась бы дань мужеству забастовщиков, где бы они не ставились в пример и не пригвождались к позорному столбу предприниматели за их низкое и подлое поведение по отношению к текстильщикам Криммичау и прежде всего где бы не содержался призыв к солидарности. Причем все это делалось с такой теплотой и задушевностью, что каждый чувствовал: Клара Цеткин сердцем и душой вместе с рабочими и работницами Криммичау.

И ее призыв был услышан. Об этом также повествуется на страницах «Гляйхайт». Социалистки были в первых рядах тех, кто проявил великодушие и самоотверженность и пришел на помощь бастующим. Во имя солидарности, отказывая себе в самом необходимом, они отдавали последний пфенниг, готовили для семей бастующих рождественские подарки.

Чтобы ознакомиться с положением на месте и встретиться с бастующими работницами, Клара Цеткин отправилась в Криммичау. Было это в сентябре 1903 года, после Дрезденского съезда социал-демократической партии. О собрании, состоявшемся тогда в «Одеуме», на котором присутствовали преимущественно работницы, в Кримми-чау помнят до сих пор. Посещение этого небольшого городка саксонских ткачей, колыбели пролетарского женского движения, произвело большое впечатление и на Клару, тем более что она встретила здесь некоторых соратников Августа Бебеля и Юлиуса Моттелера.

Надо полагать, эта поездка сыграла также известную роль и в том, что через несколько лет Клара Цеткин вместе с Моттелером написала о женщинах, действовавших тогда в Криммичау.

Когда теряешь старых товарищей

Действовать более эффективно, противопоставить власти мопополий и милитаристов свое растущее влияние в массах — этого требовала Клара Цеткин от всех членов партии. Однако если прогресс социалистического женского движения на рубеже века ее радовал, то работа в самой партии — а она занимала в жизни Клары все более значительное место — удовлетворяла ее в меньшей степени. В то время в рядах социал-демократов получила хождение ревизионистская теория Бернштейна, и борьба с ней оказалась значительно труднее, чем это вначале предполагала Клара.

Эдуард Бернштейн требовал ревизии марксизма, отказа социал-демократии от учения о пролетарской революции и диктатуре пролетариата, так как в новых условиях классовой борьбы оно, мол, устарело. При этом оп ссылался на ряд явлений в сфере экономики, возникающих в эпоху монополистического капитализма, таких, как возрастающая гибкость кредита, рост транспорта, появление картелей и трестов. Бернштейн утверждал, что присущие капитализму внутренние противоречия постепенно сглаживаются, экономические кризисы, являющиеся следствием капиталистического способа производства, должны якобы исчезпуть и — посредством «политической демократизации» капиталистического государства — социализм можно будет осуществить без взятия власти рабочим классом, в рамках существующего капиталистического общества. Средствами для этого, говорил он, являются политическая борьба за социальные реформы, профсоюзная деятель-

ность и создание товариществ и кооперативов. Цель, которую преследовал Бернштейн, заключалась в том, чтобы превратить социал-демократическую партию в буржуазную реформистскую партию. И это в то время, когда классовые противоречия явно обострились и подготовка рабочего класса к пролетарской революции была уже поставлена на повестку дня.

Внутри партии теория Бернштейна встретила сильное сопротивление всех революционных сил. Вокруг Бернштейна группировались все старые и новые оппортунисты в социал-демократии, радуясь, что под свою политику компромиссов они могут теперь подвести теоретическую базу. И несмотря па то что круг ревизионистов вначале не был большим, его влияние было довольно значительным, так как к нему принадлежали ряд депутатов, журналистов, руководящих деятелей профсоюзов.

Горячую поддержку теории Бернштейна оказала монополистическая буржуазия, которая всячески поощряла ревизионистов, а в своей прессе помещала статьи, авторы которых ликующе возвещали миру о том, как «линяет социал-демократия». Более того, ревизионизм постепенно нашел отклик и питательную среду у созданной стараниями монополистов рабочей аристократии, среди представителей тех слоев рабочего класса, которые были поставлены концернами в лучшие, привилегированные условия и оказались весьма восприимчивыми к мелкобуржуазной идеологии.