Сигеру сочувственно кивнул головой и подмигнул.

— Может быть, мне прекратить это завывание? — спросил он.

— Шум поднимется, — вздохнул Масато. — Тебе-то что, а мне от Дзиро влетит.

— Я сделаю все так тихо, что никому не влетит, — лукаво улыбаясь, сказал Сигеру.

Заманчивое предложение поколебало стойкость его друга.

Сигеру хихикнул в кулак и зашептал что-то на ухо Масато.

— Пожалуй, не так плохо! — Масато заулыбался и смешно сморщил свой нос-пуговку. — Ладно, действуй! Только я ничего не вижу и не слышу. Я сплю!

— Спи. Ты тут ни при чем.

Масато, положив голову на руки, сквозь полуопущенные веки наблюдал за Сигеру. Тот взмахом руки поймал двух мух и на цыпочках приблизился к Синдзо. Толстяку, видно, снилось что-то приятное. Он безмятежно похрапывал, восторженно открыв свой широкий рот.

Сигеру осторожно поднес двух обезглавленных мух к носу Синдзо. Тот с шумом втянул в себя воздух, и мухи исчезли.

Сигеру отскочил к своей парте и уткнул нос в книгу. В это же мгновение послышалось громкое чиханье, и стены класса словно содрогнулись от взрыва хохота.

Масато вскочил и сделал строгое лицо, как полагается старосте, но, взглянув на Синдзо, не выдержал: Синдзо чихнул прямо в открытую склянку с тушью, и все его лицо покрылось черными пятнами.

Класс хохотал, а Снгеру стоял около Синдзо и покачи-вал головой. Потом наклонился к толстяку и участливо спросил:

— Тебе, наверно, приснилось что-нибудь приятное? Какое-нибудь угощение видел? . .

Но Синдзо не успел ответить. Дверь резко распахнулась, и в класс влетел возбужденный Дзиро. По его взволнованному виду все поняли, что случилось что-то необычное. Дзиро медленно подошел к передней парте и, положив на нее руки, посмотрел на своих сверстников. Все примолкли и с недоумением уставились на старосту.

Опустив голову, Дзиро тихо произнес:

— Мальчики, наш Сато-сенсей арестован!

В классе воцарилась тишина. Все застыли на месте, и даже Синдзо перестал тереть свое лицо промокательной бумагой.

— Вот уж не думал, что наш учитель... вор, — вдруг хмыкнул Синдзо.

— Что ты сказал, жирный краб? — крикнул Масато и подскочил к Синдзо.

Раздался звук пощечины. Дзиро схватил за руку Ма сато и попытался оттащить его.

— Чего дерешься, оборванец? — кричал Синдзо и закрывал руками голову.

— Смотри у меня! — Масато погрозил ему кулаком. — Я тебя еще отделаю за такие слова...

— А тебе что до Сато-сенсея? — раздался с задней парты тонкий голос Тада Хитоси. — Ишь какой храбрый выискался!

Синдзо стал громко всхлипывать.

— Что тут случилось? — услышали вдруг мальчики знакомый вкрадчивый голос, и в дверях показалась лысая, блестящая, как биллиардный шар. голова классного наставника Гото, по прозванию «Сова».

Мальчики бросились на свои места. Стоявший у дверей Дзиро поклонился наставнику и спокойно произнес:

— Извините, пожалуйста, сенсей!

Мальчики дружно поднялись из-за парт и приветственно склонили головы.

Классный воспитатель прошелся по классу, осторожно переставляя ноги, словно не был уверен в прочности пола под собой.

Он медленно уселся за кафедру и повернул к школьникам свое узкое темножелтое лицо с широким приплюснутым носом, тонкими, плотно сжатыми губами и выпученными глазами.

Глядя поверх мальчишеских голов, он спросил:

— Что случилось и почему у тебя, Фудзита Синдзо, лицо заплакано и испачкано?

Не поднимая головы, толстяк молча привстал из-за парты.

— Я жду ответа, Синдзо.

В классе стояла напряженная тишина.

«Ой, не миновать Масато наказания! — подумал Дзиро. — Сейчас Синдзо наябедничает».

Но тот все еще колебался и боязливо оглядывался вокруг. Синдзо очень хотелось наказать своего обидчика, и он уже предвкушал удовольствие от того, что увидит сейчас растерянное лицо Масато. Но, к своему удивлению, он заметил в блестящих глазах врага насмешливые искорки, и взгляд его был так многозначителен, что Синдзо тут же понурил голову и, неожиданно для всего класса, сказал:

– Сам виноват, сенсей. Я упал и опрокинул на себя тушь.

— Дурак! — лаконично изрек Гото

Он пожевал губами и, убедившись в том. что Синдзо не намерен сказать что-либо в свою защиту, продолжал:

— Значит, ты упал, опрокинул на себя тушь и к тому же нанес себе пощечину?

Правая щека Синдзо была предательски пунцовой* Еле сдерживаемый смешок пронесся по классу.

Гото предложил Синдзо сесть на свое место и медленно сошел с кафедры.

— Все это оттого, что у тебя расчетливый ум, Синдзо. Ты любишь рассчитывать, что выгодно и что невыгодно, любишь рассуждать.