Жень сполз на сиденье вперед и закрыл глаза; глядя на него, шаман почувствовал, насколько вымотался за день. Хотелось спать и ни о чем не думать. «Вот бы мне тоже так уметь, - сонно позавидовал он. – Раз – и на месте…» В Сергиевском чудилось что-то от Льи: пусть он не позволял себе невежливости, но казался таким же непрошибаемо компетентным; он словно стоял на ступеньку выше всех остальных. Сходство это смутно раздражало Ксе. Впрочем, Даниль, по всей видимости, тоже ничего не понял, и это как-то с ним примиряло.

Дорога стала ровнее – может, здесь меньше ездили и не пробили таких глубоких колей, может, просто подсохла почва. Машину перестало трясти так сильно, покачивающийся ее ход и гудение мотора убаюкивали. Ксе сомкнул веки.

Некоторое время ехали в тишине; потом Менгра сказал вполголоса:

– Тучи идут… ночью дождь будет.

– Да в такую холодрыгу и снег пойти может, - отозвался шаман, приподнимаясь. Пришло в голову, что нехорошо спать, когда кто-то настолько же уставший сидит за рулем, и хотя врезаться тут, вроде бы, не во что, все равно вежливость требует поддерживать разговор ни о чем. Он глянул на небо и сказал:

– Надо же, везде чисто. Только одна туча…

– Бывает…

– А далеко еще?

– Полчаса, может, меньше. Уже наши поля видны.

К дороге вновь с двух сторон подступил лес; вернее, лес был с одной стороны, с другой – редкая лесополоса, высаженная для защиты от ветра. Деревья были старые и поднялись высоко, но высажены были в неестественном, геометрически правильном порядке. За поворотом открылся новый участок совершенно прямой дороги. Навстречу от дальней опушки шел огромный черный джип в сопровождении бело-синих автомобилей милиции.

– Вот тот еловый клин видишь? – благодушно сказал Менгра. – За него завернем – и уже деревня видна будет… а это-то кого сюда занесло? Под коттеджи, что ли, землю присматривали? Нету здесь земли под коттеджи…

Джип остановился. Две из четырех милицейских машин притормозили рядом с ним, остальные проехали дальше.

– Да что такое… - пробормотал Менгра.

– Синяя «Нива», остановитесь! – хрипло потребовал мегафон.

– Уй-ё… - выдохнул Ксе.

«Чушь какая-то, - думалось ему. – Не может этого быть. Не сейчас». Происходящее казалось дурным сном. Интуиция шамана молчала, он ничего не чувствовал, Матьземля не обращала на них внимания, поглощенная собственной болью, и даже когда машину окружил полностью экипированный спецназ, Ксе мог думать только об одном: пусть все это окажется ошибкой и можно будет еще подремать.

Жень, напряженный, точно перетянутая струна, учащенно дышал и хлопал глазами; рука его потянулась за пазуху – туда, где лежал трофейный револьвер, и привычное опасение помогло Ксе прийти в себя.

– Жень, - быстро и тихо сказал он. – Осторожнее. Это ведь не жрецы?

– Нет… - полуудивленно согласился бог.

– Ты не имеешь права их убивать.

– А…

«Ничего не понимаю, - беспомощно сказал про себя Ксе. – Отчего они так? Они выследили… наверное, той системой, о которой говорил Даниль. Но почему не жрецы? Что они задумали? И Жень… здесь бойцы, а Жень говорил, что его нельзя победить в схватке… и они это прекрасно знают… ничего не понимаю…»

– Выйти из машины, - приказал невидимый голос. – Руки за голову.

Менгра грязно выматерился; Ксе в испуге уставился на него.

– Я же говорил! – прорычал жрец. – Я же предупреждал! У пацана ствол, Ксе? Так?! В-вашу Мать-богиню! хуже ничего не могли придумать…

Медленно, как черная вода к горлу, подступал глухой ужас. Уже почти смерклось, и тяжкая лиловая туча, единственная на весь видимый небосклон, наплыла, отгородив последний свет догоревшего дня. Фары слепили; кажется, на одном из капотов успели установить прожектор. Отряд особого назначения был неместный, кажется, даже вовсе московский, великолепный, точно в каком-нибудь боевике, на новых машинах…

Хлынул дождь – и стал стеной, отгораживая от мира.

– И кто мы теперь? – злобно цедил Менгра. – Пособники? Террористы? Мы?! Что нам делать теперь – нас даже некуда выслать! Я говорил тебе, Анса…

– Выйти из машины!

– Вы двое! – рявкнул жрец, - выметайтесь первыми. Отдай им ствол, мелкий, отдай сам, как умный. Я же знал, знал, что этим кончится!..

Ксе медленно потянулся и открыл дверь. Тьма стала почти осязаемой; ее тяжкое тело, полное ледяного дождя, не могли рассечь лучи электрического света, прожектора желтыми пятнами маячили за водной завесой. Фигуры омоновцев казались призрачными, глаза в прорезях масок были неподвижными и, как на подбор, - до белизны светлыми.

– Жень, - приказал Менгра сквозь сжатые зубы. – Выходи.

«Вихрь, - со смутным удивлением осознал Ксе. – Почему я не чувствую вихря? Жень сдается?..» Следом явился вопрос, почему сам шаман не зовет Матьземлю, единственную силу, способную сейчас спасти их. Ледяной ливень бил по асфальту и крыше, холод пробирался в салон, но Ксе не дрожал; ему казалось, что он сам становится льдом, вместе с движением частиц замирают в голове мысли, оцепенение распространяется с тела на душу, и уже не собственная воля Ксе, а лишь сила холода понуждает шамана выйти, ступить на дорогу, распрямиться…