— А отчего вообще тебе это взбрело в голову? — воскликнул он. — Тебе что, одной плохо живется?

— Любви охота, — с подчеркнуто мечтательным видом произнесла Даша.

— Люби своего пожилого отца, и будет тебе счастье, — посоветовал он.

— Пап, ну ты меня мучаешь своими дурацкостями! Мне это нужно. Я чувствую. Ты же знаешь, я тебе говорила — бывает, когда не надо ничего выражать словами. Я потом, когда книгу писать буду, все переведу в буквы и запятые! А сейчас это лишнее. Не могу пояснить, почему это важно!

Заманить к отцу Захара оказалось не так-то просто. У Захара было мало времени. И не так уж много желания.

В последнее время он был каким-то вялым, раздражительным.

По дороге к отцу они поругались — на предмет свадебной кутерьмы.

— Даш, может, бросить все это, пока не поздно? — жаловался Захар. — Они заставляют меня танец разучивать.

— Не вешай нос, чувак! — с преувеличенным воодушевлением воскликнула Даша и ткнула его кулачком в плечо. — Станцуешь, облапаешь подружку невесты, в первую брачную ночь лишишь девственности унитаз — и пойдет по накатанной: работа — дом — работа, семейные праздники в «Макдоналдсе», семейный же отдых с тещей и племяшами…

Захар сделал вид, что его тошнит.

— Я сейчас врежусь! — предупредил он.

Но Дашу понесло:

— И уж поверь мне: я знаю Оксанину маму, пока из тебя не сделают человека, ты спокойно спать не будешь…

— Б. дь! — выругался он, резко притормозил, машину повело, вышел на шоссе и пошел назад.

Даша немедленно побежала за ним.

— Захар! — кричала она, пока тот не обернулся.

Даша рухнула на колени и воздела руки. Он засмеялся — и вернулся.

— Я была в вашем ресторане, — Ая покачала головой. — Очень хорошо. Вкусно и уютно.

— У меня все-таки не совсем ресторан, — мило улыбнулся Захар.

Отец уже с четверть часа щелкал своей зажигалкой «Зиппо».

Даша пнула его под столом.

— Скажите, а почему именно ресторан? — Отец уставился на Захара так, словно телепатически спорил с ним уже минут двадцать.

— В каком смысле? — спросил тот.

— Вы были юристом и вдруг стали ресторатором, — пока еще вполне доброжелательно пояснил Андрей. — Я знаю, Даша меня не поддержит, но у вас же высшее образование, хотя, безусловно, профессия юриста — спорная, неоднозначная, но все-таки это пестует разум, а вот ресторан — это скорее сфера обслуживания, дело скучное, почти физический труд.

— Н-да… — Ая пожала плечами. — Андрей, я тебя, кажется, тоже не поддержу. Ты уверен, что это вежливо, задавать такие вопросы?

И началось.

— Конечно, вежливо, почему невежливо! — возмущался отец. — Я спросил Захара как друга нашей дочери без всякой задней мысли! Должен ведь я каким-то образом удовлетворить свое любопытство!

— Да что вы в самом деле… — переживал Захар.

— Папа, ты ведешь себя как фашист! — голосила Даша.

— Меня обвиняет в бестактности человек, который заявил недавно замечательному поэту, Пете Лиснянскому, что белый стих — дешевка!

— А зачем он сказал, что коммерческая литература — плесень на теле искусства? — орала Даша.

— Да Петя Лиснянский — алкоголик! — отчаянно жестикулировала Ая.

— Врача… — стонал Захар.

— Кто будет горячее? — пророкотала Ая.

И все вдруг замолчали.

— Добро пожаловать в мой мир! — расхохоталась Даша.

— Я согласен, Петя — м…ак, — изможденно, словно из последних сил, произнес отец.

— Так я отвечу, — подал голос Захар. — Для меня главное — свобода выбора. Будучи юристом, я такой свободы не имел. За меня все решали другие люди. Сейчас же у меня есть некое подобие независимости. И предупреждая возможные вопросы, скажу, что для меня главное — жить и наслаждаться, я — гедонист. Я определенно не творческий человек. Но и не клерк.

— И кто тогда? — спросил Андрей, цепляя вилкой рыбу под польским соусом.

— Прожигатель жизни, — улыбнулся Захар. — Дальше видно будет.

В ванной Даша прислонилась к двери и спросила отца:

— Ну что?

— Даш, разбирайся сама! — не без недовольства ответил он, рассеянно вытирая руки о махровый халат.

— А Захар тебе как? — настаивала Даша.

— Как-как… Откуда я знаю? Я не имею права давать советы в такой деликатной области!

— С каких это пор? — подбоченилась Даша.

— Отстань от меня! Пора бы уже повзрослеть!

— Это ты мне говоришь? — хохотнула дочь.

— Даша… — Отец прикрыл глаза. — Взросление — это не когда ты принимаешь решение, которое устраивает всех, а когда ты точно знаешь, что нужно тебе.

Отец отодвинул ее вместе с дверью и вышел.

Что все это может значить? Да то, что у него не сложилось определенного мнения и он — в прямом смысле! — умыл руки.

Следовательно, Даше придется ждать, когда ситуация разрешится сама собой. Это как игра в гляделки — кто-то не выдерживает и моргает.