Они приземлились на балконе. Маша, не произнося ни слова, вытащила кресло-качалку, накрылась пледом и уставилась на звезды — непонятные, неизведанные, загадочные круглые штуки, к которым она минуту назад была хоть на чуть-чуть, но все-таки ближе.

Илья потрепал ее по плечу, погладил по макушке и ушел, тихо закрыв за собой дверь.

— Я никому это не отдам! — едва слышно сказала Маша. — Я ни за что не стану прежней. Хоть режьте меня.

11 мая, 20.14, пятница

Наташа сидела в кабинете у частного детектива и нервничала. Детектив опаздывал на четверть часа. Наташа нервно курила и пила кофе, отсчитывая минуту за минутой.

— Ну?! — вскочила Наташа, едва заскрипела дверь.

— Ах! — испугался детектив. — Вы уже здесь.

Детектив ее раздражал. Это был крупный обрюзгший мужчина за сорок, с плешью и жидкими седеющими волосами. Волосы давно обросли и неровными прядями лохматились над ушами. Но Наташу больше всего раздражала дешевая белая рубашка, которая не была мятой только в день покупки. Либо у детектива не было утюга, либо он ленился гладить. К тому же она была маловата — на животе пуговицы расходились.

— Есть что? — переживала клиентка.

Детектив открыл портфель, помучил Наташу копанием в бумагах и вынул наконец белую картонную папку. Молча протянул.

— Сами смотрите, — сказал он и открыл дверь. — Я буду неподалеку, выпью кофе.

Наташа проводила его глазами, положила папку на колени, вдохнула и решительно открыла дело.

С первых же секунд все стало ясно. Или почти все.

Несколько раз, уезжая от Наташи, Игорь направлялся к некой Марии Лужиной и оставался на ночь. Пару раз, накувыркавшись с Лужиной, возвращался к Наташе и как ни в чем не бывало занимался с ней любовью. Вот, например, чудесное фото — Игорь и эта Маша сидят в кафе, он ее обнимает, целует в шею, а она радостно хохочет. И еще одно, снято из дома напротив: Игорь с Машей в постели пьют сок. Они голые, его левая рука у нее на бедре, фотографий хватило бы на иллюстрированную энциклопедию в тридцати томах. А из письменного отчета следовало, что Игорь за эту неделю два или три раза встречался со старыми клиентками, а оставшееся время поровну делил между Машей и Наташей. Он ходил с обеими в кино, в рестораны, помогал им делать покупки, но главное — ночи напролет ублажал их в постели. Впрочем, как следовало из фотоархива, не только в постели.

— Вы в порядке? — В дверном проеме показалась голова детектива.

— А что? — просипела Наташа. Голос неожиданно куда-то делся.

— Я не хотел вас беспокоить, — извинился тот. — Но вы здесь уже час, и я решил, что вам плохо… — Оценив яростный Наташин взгляд, он добавил: — Такое иногда случается.

— От… гм… неожиданности.

Наташа что-то забормотала в том духе, что с ней все как нельзя лучше, что она еще никогда не чувствовала себя так хорошо, но детектив, несмотря на сопротивление, заставил ее выпить пятьдесят грамм коньяка, заварил крепкий и очень сладкий кофе, открыл окно и напоследок впихнул в нее успокоительную таблетку.

— Спасибо, — сказала Наташа, как только сердце перестало оглушительно биться. — Вот! — Она плюхнула на стол конверт, а сверху добавила еще пару купюр. — Вы отлично поработали.

Она вышла из агентства, побрела по бульвару, а когда поняла, что ноги не держат ее, плюхнулась на скамейку. Ей было плохо, очень плохо, и она сама не понимала, почему так.

«Он же ничтожество, никто, дешевка, альфонс, проститутка! — перечисляла она. — Не могу же я страдать из-за этого отщепенца!»

Но еще минут через десять выяснилось — может, да еще как. Сердцу, казалось, не хватало в груди места — оно то становилось огромным, как дом, то сжималось в изюминку. Руки предательски дрожали, в животе все кувыркалось, а глаза стали влажными и горячими.

— К черту! — воскликнула она и разревелась.

Уткнувшись головой в колени, она ревела так отчаянно, что через несколько минут почувствовала — колготки промокли, а ноги мерзнут от остывающих слез. Наплакавшись, Наташа резко откинулась на деревянную спинку и задышала ртом. Она уставилась на дом 5А по Петровскому бульвару.

— Пятница… — прошептала она, вскочила и побежала.

На светофоре пришлось остановиться. Она воспользовалась этим, чтобы сделать короткий, но важный звонок.

— Ира! — воскликнула она. — Как хорошо, что ты еще на работе! В прокладки нужна девушка, Маша Лужина, фотомодель, работает на «First View». Это последнее решение, оно не обсуждается. В жопу кастинги! Ты меня поняла? Прямо сейчас ищи телефон и найди мне ее за выходные… Найди, и чтобы в понедельник она была у меня, готовая к съемкам. Да, у меня в кабинете, в шкафу висит кофточка от Сони Рикель — забирай себе, она новая, еще с этикеткой. Ага, целую.

«Мария Лужина, Мария Лужина… — вспоминала Наташа, переходя дорогу. — Что-то ужасно знакомое!»

11 мая, 21.01

Маша открыла дверь соседке. Настя завалилась к ней в поношенном халате и в папильотках на мокрых волосах.

— Вот, — соседка гордо тряхнула стопкой видеокассет, — полный набор.

Маша смущенно улыбнулась. В последнее время Игорь был какой-то утомленный и неотзывчивый. Маша боялась, что во всем виновата она. Ей казалось, что она недостаточно раскованна, что она в глубине души стесняется того, чем они занимаются. Многие вещи делает, принуждая себя — не потому, что ей не нравится, а потому, что никак не может свыкнуться с тем, что ничего плохого в этом нет. Она решила обратиться к профессионалам — посмотреть пару-тройку фильмов, но сама так и не решилась купить их. Ей было неловко произнести: «Мне нужно кино для взрослых»