Дверь в покои распахнулась, и на пороге появился его верный слуга, его правая рука, его преданный помощник и товарищ – Корай-паша. Он подошёл к трону султана, склонил перед ним свою голову:

– Мой господин, пришли главный евнух Али-ефенди и Небахат-калфа.

– Пусть войдут!
– не шелохнувшись и не моргнув, ответил султан.

Через пару минут на коленях перед троном султана стояли его верные поданные.

– Вы приняли решение, мой господин?
– с дрожью в голосе, взяв на себя смелость начать первым столь важный и неприятный разговор, спросил Али-ефенди.
– В гареме переполох. Все только и говорят, что о произошедшем. Наложницы бунтуют, мой господин, прося наказать предательницу и изменницу. Боюсь, я больше не в силах сдерживать их гнев.

Султан, превозмогая болью в сердце, разрывавшемся в тот момент, принял, наконец, решение, которое от него ждали несколько дней, для него же ставшими самыми мучительными.

– Корай-паша!
– обратился он к своему слуге.

– Слушаю, мой господин.

– Пишите приказ! И пусть завтра все готовятся к казни!

Он поднялся с места, и чтобы скрыть наворачивающиеся на глаза слёзы, быстрым шагом направился к окну. Встав спиной ко всем находившимся, скрестив по привычке руки, он вновь обратил свой взор к проливу, дав понять, что не желает больше никого видеть в своих покоях. Все поспешили удалиться. Последним выходил Корай-паша, плотно закрыв за собой тяжёлые двери.

Султан вновь остался один на один со своими мыслями. Правильно ли он поступил? Тут же успокаивал себя, изменившись в лице, с которого уходила жалкая задумчивая улыбка, уступая место строгому уверенному взгляду:

– Я – султан, правитель Османской империи. Я не могу поступить иначе. Как бы не болело моё сердце, моя страна превыше всего. Она предала меня, а, значит, предала и народ. Поэтому она должна умереть, ибо предателям не место на этой земле!

… В это же время далеко от роскошных покоев султана на холодном каменном полу темницы, закованная в цепи, сидела та самая наложница, о которой не мог забыть повелитель. Она и не подозревала, что её судьба была уже решена. И эта луна, на которую любовалась она в маленькое отверстие темницы, мало похожее на окно, светила ей в последний раз.

Мысли её были далеко отсюда. Айнур, как звали наложницу, вспоминала свою прошлую счастливую жизнь, ту жизнь, когда она была просто Анной.

… - Согласна ли ты, раба божья Анна, взять в супруги раба божьего Елисея и быть с ним вместе и в горе, и в радости…- эхом для неё звучали слова священника в маленькой церквушке на краю деревни.

Она смотрела на того единственного, кому давно уже отдала своё сердце. Он тоже не сводил с неё глаз.

С нетерпением ждала она этого дня, долгими вечерами с подружками вышивая себе приданное. И всё ещё не могла поверить, что он наступил.

Все близкие и родные были рядом. Отец ласково обнимал за плечи мать, плачущую от радости и гордости за свою старшую дочь. Младшая сестрёнка улыбалась, еле сдерживая себя, чтобы не подбежать и заключить в объятья свою любимую сестру. Двое младших братьев сидели, насупившись, видно, обижаясь, что сегодня всё внимание досталось не им.

Душа её пела, а она улыбалась той беззаботной и по-детски наивной улыбкой, которая заражала всех хорошим настроением.

… Вдруг входная дверь заскрипела, и одно слово, брошенное с отчаянным криком соседским мальчишкой, нарушило все её мечты, перечеркнув не только этот счастливый день, но и всю её жизнь.

– Татары!!!

Дальше было, как в тумане…. В глазах помутнело, всё расплывалось кругом. Через секунду церковь наполнилась людьми, страшными людьми в чёрных плащах и высоких, лохматых, закрывающих пол-лица шапках, с шашками в руках и луками за спиной… Они кричали не человеческим голосом, скорее, он был похож на звериный рык. Как и сами незваные гости мало походили на людей…. Как шакалы, они рыскали повсюду и, не давая людям опомниться, направо и налево махали своими шашками так, что вскоре весь пол в церкви был залит кровью ничем не повинных людей…. А на светлых деревянных стенах повсюду были ярко-красные брызги….

– Мама! – только и успела крикнуть Анна перед тем, как один из татар, подлетев к её матери, прямо с ходу вонзил в неё свою шашку, пронзив насквозь. Мама захрипела и упала без чувств, пополняя кровавое море на полу.

– Нет!!! Мама!!! – вырываясь из рук подхвативших её татар, кричала Анна.

Потом был отец… Звери эти не пощадили даже маленьких братьев и сестру, заколов их прямо на глазах Анны…

– Нет! Нет! – уже охрипшим голосом полушёпотом молила она, - Не трогайте их!!! Пощадите!!! Молю!!! Папа!!! Сестрёнка!!!! Братишки!!! – Силы её были на исходе. Ноги подкосились. Татары уже волочили её по земле, не обращая никакого внимания на крики и мольбы…

Её вывели из церкви, которая напоминала поле после битвы…. Последний, кого она видела, был Елисей, так и не успевший стать её супругом. Он, как истинно русский богатырь, до конца боровшийся с татарами, раскидывал их направо и налево…. Но силы были неравны…. И вот один, подкравшись, словно трус, напал сзади, пронзив богатыря в самое сердце…

– Анна! – было его последнее слово.

В этот миг Анна его будто услышала, подняла голову с растрёпанными забрызганными кровью волосами, и выдавила из последних сил: