Состав исцеляющей мази не пестрил большим количеством компонентов, однако и то малое, что для неё было нужно, трудно было найти без посторонней помощи. Сложность этого дела состояла ещё и в том, что тех, кто ему мог бы оказать эту помощь, он не встречал никогда в своей жизни, хотя знал о них многое...

Старик осмотрелся. Лес вокруг него был тих и недвижим. Он глубоко вздохнул, поднял руки к небу и мысленно обратился к Богам. Затем, медленно раскачиваясь и закрыв глаза, он начал глухо напевать слова древней хойры. Вскоре его голос изменился, стал гортанным, похожим на звук рога. И, словно обретя тело от сверлящих воздух вибраций, звучащая всё громче хойра летела, будто свет, не зная преград, далеко в непроходимые глубины тайги.

Сотни лет не слышавший ничего подобного Лес выжидающе молчал. Атар собрался было повторить напев, но, набрав воздух, тут же шумно выдохнул его от изумления. Прямо перед ним, возле толстой вековой сосны, словно из-под земли появился сайвок[ii]! В длинной коричневой накидке, на голове колпак. В общем, самый настоящий сайвок!

Опомнившись, парс отвёл глаза и учтиво поклонился маленькому человечку. Ему хорошо было известно, что сайвоки не любят прямых взглядов. Многие из них вдобавок к этому ещё имеют довольно крутой нрав, а потому любому человеку, которому вдруг посчастливилось общаться с ними, всегда следует помнить о почтении к этому древнему народу.

— Что привело тебя, человек?

Атар впервые в своей жизни слышал голос лесного жителя, но, вопреки ожиданиям, не обнаружил в собственном сердце ни тени радости от соприкосновения с неизведанным. Тон, которым говорил малыш, просто сквозил недовольством, а это не предвещало ничего хорошего.

— Мне нужна помощь, — полным смирения голосом ответил целитель.

— А почему ты думаешь, что мы можем тебе помочь? — не меняя холодной интонации, спросил сайвок. — Лес большой, иди и ищи, чего тебе надо.

Атар собрался с духом и ответил:

— Я не привык брать что-либо, не спрашивая хозяев.

— Что тут такого? — не без раздражения хмыкнул лесной человечек. — Люди всегда так поступают, к тому же в этом лесу хозяева не мы.

— Поступают, — согласился старик, — и после того не возвращаются обратно из Леса.

Малыш хитро прищурился:

— Жадность и глупость могут заставить заблудиться даже в чистом поле, не то что в таком большом Лесу. Стёжки да дорожки всех скряг на земле проложены посланниками не из Светлого мира, так что нечего удивляться, если кто-то из ищущих благ земных где-то пропал. Сам знаешь: все, кто топает по Тёмным дорожкам, всегда больше теряют, чем находят. Так что…, — сайвок смачно зевнул, давая понять, что не собирается долго вести разговор, — это вам, людям разбираться, Тёмные дорожки выбирать или Светлые…

Время дорого. Нужно сказать, что и Атар не имел желания до утра выслушивать глубокомысленные рассуждения лесного малыша.

— Вот, — цепляясь за начало разговора, уточнил он с намёком, — чтобы не заблудиться здесь случайно, я и спрашиваю вашего разрешения войти в лес и взять то, что мне нужно.

— Да уж не за дровами ли ты пришёл? — откровенно валял дурака лесной человечек. — Что ещё есть в лесу, кроме них-то?

Стараясь не обращать внимания на откровенные издевательства сайвока, Атар упрямо вёл этот непростой разговор к определённой цели:

— Нет, не за ними, — непроницаемым тоном ответил он, — мне нужен сок «золотого корня» и рога молодого оленя.

— А догонишь ты молодого-то?

Парс тяжко вздохнул. Ему порядком надоело терпеть подобное. Он тихо откашлялся, чтобы в запале не сказать что-нибудь нехорошее, и, наконец, как можно мягче произнёс:

— Никогда бы не подумал, что сайвоки сами ищут повода для ссоры... Я тебе чем-то не нравлюсь? Ведь не прошу ни золота, ни камней драгоценных…

Малыш вдруг отвернулся. Казалось, он что-то высматривал позади себя, и Атар уже начал беспокоиться, ожидая самого худшего, но сайвок вдруг покраснел и смущённо обратился к толстому, поросшему зелёным мхом пню, что стоял позади него:

— Бать… ну бать!..

Тут же появился ещё один сайвок! Этот выглядел гораздо старше и, как оказалось позже, был не в пример толковее первого. Безцеремонно схватив своего лесного собрата за шиворот, и грубо толкнув его в спину, появившийся бросил ему вслед:

— Иди отсюда, несчастье моё!

После этого он повернулся к Атару и, к немалому удивлению того, заговорил тоном, полным раскаяния:

— Прошу у тебя прощения, пришлый человек, за этого «умельца». Молод он ещё и глуп, а к тому же выскочка! — Он сделал ударение на последнем слове, бросив его вдогонку уже пропавшему из виду сайвоку. — Иди-иди, обалдуй, и не подслушивай! Дома мы с тобой ещё поговорим…

— Может …уже нет его там? — вступил в разговор старик, чувствуя себя неловко от подсмотренной сцены. — Он уже где-нибудь далеко …переживает?

Сайвок хитро улыбнулся:

— Атр, батр, барадир. Мегер, трап, илгур-р-р!

Тут же за пнём кто-то громко чихнул:

— А ты говоришь — нет его, — улыбнулся сайвок. — Однако же получается, что и я недалеко ушёл от своего отпрыска, подслушивая ваш разговор, а потому знаю, о чём ты пришёл просить. Эх, — тяжко вздохнул малыш, — не зря же говорят: «Хочешь сделать хорошо — сделай сам». Ничего нельзя доверить этому…. Всё у него валится из рук…