Чёрная дыра, скрывающая его лицо, хищно вытянулась в сторону хозяина жилища. Чужак внимательно изучал того, кто каким-то образом исхитрился вырваться из цепких лап его слуги. По разумению старика, непрошеному гостю было самое время дать дёру, ведь за его спиной был проём бойницы. Учитывая почтенные годы дерева, из которого в этой нише было сделано окно, это являлось малозначительной преградой.

Но чужак и не думал отступать. Атар очень быстро понял это, заметив вспыхнувшие под капюшоном врага злые огоньки звериных глаз. В этот же миг незнакомец резко направил руки в тёмный угол комнаты справа от окна. Мгновение — и он хлёстко, словно бичом, взмахнул ими в сторону парса. Старик, толкаемый чувством самосохранения, пригнулся. Тут же за его спиной раздался сильный хлопок. На голову посыпались мокрые глиняные черепки и капли …молока? Снарядом в руках чёрного мага оказался кувшин, что стоял у кровати Чабора.

Похоже, чужак и сам не ожидал того, что энергия его колдовства выхватит из угла такую безделицу. Он тут же стал исправлять свой досадный промах. Едва только успел лекарь метнуться в другой угол, как в место его прежнего пребывания, разлетаясь на куски, с грохотом полетела тяжёлая скамья.

Старик понял, что два раза ему повезло и вечно это везение продолжаться не может, поэтому он не нашёл ничего другого, как плеснуть и в этого пришельца своим целебным отваром. Как только первые капли попали во врага, в комнате раздался пронзительный визг. Чужак, понимая, что не может противостоять освещённой воде, трусливо закрывшись руками от надвигающегося на него хозяина жилища, присел.

Атар знал, что пришелец не сдастся так просто, а потому предусмотрительно шагнул в сторону. К счастью, ослеплённый болью «гость» этого не заметил. Взмах его страшных рук с щелчком хлыста ударил в стену позади парса большим огненным шаром.

Комната наполнилась серным дымом и смрадом болота. Чужак вложил в этот энергетический удар всю оставшуюся силу. Теперь он был настолько истощён, что, не в силах держаться на ногах, просто рухнул на колени и склонил голову в покорном ожидании своей участи.

Парс решительно шагнул к непрошеному гостю и разом вылил остатки отвара ему на голову. Незнакомец тут же упал навзничь и выгнулся мостом. Воздух разрезал его истошный крик. По комнате, словно рассыпавшиеся бусины чёток, заскакали голоса сотни злобных духов, вылетевших из-под его чёрной хламиды. Им было очень неуютно в помещении, окроплённом чудодейственной водой. Голоса, словно перепуганные мыши, едва рассыпавшись, тут же бросились обратно под колдовскую одежду. Сгорбившись и дёргаясь, словно в лихорадке, тот с большим трудом поднялся и медленно поплыл над полом к лестнице.

— Иди, — сказал ему вслед Атар, — теперь ты безопасен и безполезен тому, кто тебя прислал. Слава Богам, мне не придётся утруждать себя, думая над твоей участью, ведь не позавидуешь тому, кто перестал быть нужен твоему Хозяину.

Пришелец поднял руки. Балахон свалился на пол, а из-под него выкатилась крохотная горошина, которая, подпрыгивая на ступенях, тут же рассыпалась в прах и растворилась, подхваченная безумствующим внизу ветром.

Атар осторожно поднял балахон, спешно сошёл по лестнице и швырнул его во мрак ночи. Едва перевалившись за порог, одежда пришельца вспыхнула сине-зелёным пламенем и исчезла…

В эту ночь сон не спешил к Чабору. Перемены, что произошли в его жизни, непривычность всего окружающего, да и то, что за время болезни он хорошо выспался, гнали дрёму прочь.

Если бы только Атар мог предугадать столь раннее проявление нежелательного внимания к этому мальчику, если бы только…. Но старик спал внизу, а через какое-то время, наконец, уснул и Чабор.

…Ему снился дремучий сырой лес и мрачная поляна, что была покрыта густым непроглядным туманом. Вдруг из разлапистых зарослей ельника прямо перед ним выскочил перепуганный олень и, не останавливаясь, метнулся в сторону, растворившись в мутной кисее повисшего над землёй облака.

Чабор пересёк поляну и направился вглубь лесной чащи. Он долго брёл по мягкому мху меж толстых, коряжистых деревьев, пока лес не упёрся в огромное гнилое болото, воняющее горелым торфом и серой. Растущие вокруг него огромные грибы были покрыты скользким, как кисель, налётом. Их безобразные шапки, густо облепленные огромными чёрными пиявками, занимали всё пространство леса у края водной глади.

Чабор задержался лишь на миг и тут же почувствовал, как что-то цепко схватило его за ноги. Это были жёсткие стебли какой-то вьющейся травы, что росла тут же. Чабор не мог двинуться с места и, не удержавшись, упал. Страшные стебли прижали его тело к земле. Через мгновение они так его сдавили, что мальчику стало трудно дышать.

Предвкушая скорый пир, ближайший к мальчику гриб начал мерзко хрюкать. Вместе с тем стала расти одна из многочисленных пиявок, сидящих на его шапке. Её гадкое, скользкое тело тяжело и ритмично дышало, разбухая всё больше и больше, пока не свалилось на землю. Прокатившись по траве, эта мерзость ловко взобралась на грудь мальчика. Чабор бился в крепких объятиях травы, как только мог, но всё было напрасно. Леденящий холод и тупая боль тут же ударили в его грудь, заставляя покориться воле этой скользкой …пакости. И вдруг чей-то очень знакомый голос, прорвавшись сквозь пелену ночного кошмара, приказал: