Где там! У половины новоявленных колдунов речь отнимается от одного упоминания о настоящей «нечисти». Все ведь привыкли, что в сказках да былях и леший, и берегини, и чудища те же. Что тут сделаешь, когда из леса …такое полезло? Вона, кто это там за забором орёт, будто бешеный бык? Поди, попробуй это пугало чешуйчатое выгони…

Тут кто-то и пустил слух, что колдун какой-то новый объявился. Не то он из веров, не то из Староверов. Со всех окрестных сёл чертей повыгонял, ух и силён! С ним карлик, страшнючий — ужас! От такого любая нечисть сама перепужается и сбежит. Этот дед за малую плату может быстро обучить своему ремеслу почитай любого…

И потянулись люди неразумные к колдуну Покладу. Как говорил хитрющий Сглаз и задумывал его хозяин, так и получилось. Знал бы народ, какая беда пришла к ним с востока, ведь ещё долгие века это «чёрное» семя, брошенное в благодатную землю безбожия, будет давать буйные всходы. Ну да не о том сейчас….

Через три года слухи о колдуне из веров облетели всю полоцкую землю. Попасть к нему нечего было и думать. Бродили ходоки по окрестным сёлам, спрашивали, как добраться, да всё напрасно. Пока не объявится Ульян Ковтун, здоровенный, щербатый детина — проводник к колдуну, нечего и думать о том, чтобы отыскать того вера, что бесов изгоняет. По виду, так этому бы проводнику где-нибудь в княжьей дружине мечом махать, а не жаждущих исцеления (кто побогаче) к колдуну в лес водить.

Никто из тех, кого он провожал туда с плотно завязанными глазами, чтобы не запомнили дорогу в «топи» да «непроходимые болота», ни разу даже ног не замочил. То ли проводник был редкий умелец, то ли…

Конечно «то ли». Народ дурили, как только могли. А этот Ульян один раз так браги набрался, что полночи, стоя пьяным в тумане посреди деревенской лужи, где гуси купаются, всё брод искал. К утру он, конечно, протрезвел, а всё равно так и стоял по колено в воде, как цапля, пока детишки на берег не вывели.

Однако ж проводник к колдуну был единственный, и это знали все. «Исцелённые» благодарили чем могли за помощь и его, а после того возвращались домой, где вскоре и помирали. Родные особенно-то и не расстраивались, говоря: «Хоть пожил наш Проша здоровым ещё малость. Ишь, хворь скосила, жаль, рядом колдуна не было помочь, да и не надо. Помер человек — ну и что с того, и раньше так же помирали…»

Мелкие колдуны Поклада просто боготворили. Если кто и знал, как к нему попасть, даже под страхом смерти пути не укажет. Как же — Учитель. Иные могли даже похвастать тем, что своими глазами видели чудо исцеления. «Всего-то, — шептались они с сотоварищами, — клок волос ножницами срежет, пару ногтей отстрижёт, пошепчет, и раз!… Совсем не больно. Что интересно, и больным режет, и здоровым. Под старость, видно, стал забывать, кому чего резать».

То, что волос и ногтей у Поклада и Сглаза набрался уже целый мех, не знал никто, как и того, что колдун и его помощник со всем этим потом делали. А делали они страшное. Ведь не зря говорил как-то Поклад, что ему и волоска достаточно, чтоб из человека сделать зверя. А ногти-то и волосы стригли у всех, кто приходил — и у больных, и у провожатых…

Как-то одним безоблачным летним утром Ульян по прозвищу Ковтун как всегда безцельно слонялся у корчмы в слободе, что стояла где-то на окраине Полоцка. Денег у него не было, всё пропил, а к колдуну велено было неделю не появляться. Ещё два дня нужно было что-то есть, где-то спать. Едва только ветерок доносил из корчмы безумно дразнящие запахи еды, его пустой живот выводил просто немыслимые рулады.

Можно было, конечно, с «лопоухих», ожидающих в постоялых дворах, когда их отведут на исцеление, стребовать на пропитание, мол, иначе не поведу. Да где можно, уж взял, а наглеть не стоит. Расскажут колдуну, тот всё обратно отберёт или вычтет со следующего прихода. «Ох ты, доля моя, долюшка», — горько подумал Ульян.

— Эй! Добрый молодец! — вдруг окликнули его сзади. Ковтун обернулся.

К нему плотным полукольцом подъехали семеро всадников. Одеты богато, на московенский манер, кони под ними добрые…

— Ты, что ли, будешь провожатым к колдуну — изуверу? — спросил тот, что стоял справа.

— Я.

— Сведи нас к нему, — то ли спросил, то ли приказал «правый».

Ковтун и рад бы отвильнуть, да уж больно жёстко спрашивают.

— Не можно теперь, — просто ответил он. — Колдун сказал, к нему пока не ходить до времени…

— Мы покупаем у тебя это время, — надменно сказал тот, что стоял слева. — Сколько ты хочешь?

— Вельможные витязи, — в страхе развёл руками проводник, — не сумневаюсь, что в цене сошлись бы, деньги мне не помешают, да ослушаться не смею. Раз старик сказал не приходить до срока — не пойду, уж не взыщите.

«Правый» кивнул. Трое всадников быстро спешились и в один миг придавили Ульяна к стене корчмы.

— У нас расчёт бывает разный, — зло улыбнулся «левый», — неужто не договоримся?

— Н-н-н-е губи, — шипел придушенный проводник, — я один дорогу знаю. Погубишь — вести будет некому.

«Правый» сделал знак, и горло «незаменимому» слегка отпустили. Оставшиеся на конях дружинники во главе с молодым вельможей тоже спрыгнули на землю и обступили Ульяна кольцом. «Коль так боишься, — шепнул на ухо проводнику «правый», — доведи до дома и иди с миром. Мы люди занятые, ждать не можем. Видишь это? — он хлопнул себя по увесистой поясной мошне, — это уже почти твоё, только не упрямься и будь поучтивей. Неужто колдун тебе хотя бы за двадцать лет службы столько заплатит»?