Итак, советники… Княжья дума. Ряд лиц, по выбору князя, которым он доверяет, чьи советы ценит. Мы имеем довольно точно очерченный круг этих лиц при Дмитрии. Самые значительные из них — те, кто засвидетельствовал его духовное завещание. Оно составлялось дважды. В первом варианте имя Волынского — Боброка стоит на втором месте после Василия Вельяминова, боярина из старого боярского рода, пришедшего еще на службу к князю Даниилу Александровичу. Во второй духовной на первом месте записан свидетелем Дмитрий Волынский. Первый из первых!

Если мы рассмотрим список советников Дмитрия Ивановича, то мы обнаружим почти за каждым из них и ту область политической и хозяйственной жизни, которая была ему подведомственна. Вельяминовы были тысяцкими. Старший Василий — тысяцким в Москве, Тимофей — в Коломне, Николай — во Владимире. Старый боярин Андрей Иванович Кобыла несколько раз упоминался в источниках в связи с посольскими делами в Орде. Иные значатся воеводами в городах, иные наместниками.

За Дмитрием Волынским неизменно остаются дела ратные, а на Куликовом поле ему было доверено руководство всем сражением. Он нигде не обозначен иначе как воевода, мы не найдем при нем синонима нынешнему содержанию слова «главнокомандующий», но природа средневекового боя такова, что тот, кому отдан под начало резерв, тот и руководит боем. Резерв, засадный полк, был поставлен под началом Дмитрия Волынского. Это ли не знак того, что всеми ратными делами в Москве занимался Дмитрий Волынский? Этим и предопределено ему первое место в свидетелях духовной грамоты. Стало быть, мы имеем право предположить, что именно он играл ведущую роль в переустройстве московского войска, в подготовке его к решающей схватке с Ордой.

Вполне естественно, что у нас возникает желание побольше узнать о Дмитрии Волынском, кто он, откуда родом, как оказался в Москве? Детали его биографии многое могли бы объяснить, но никто нам не оставил ни малейшего намека на его жизнеописание.

Боярские родословные не очень-то надежный источник, и, если они не подтверждаются какими-либо другими документами, им опасно верить. Многие княжьи дружинники, дослуживаясь до боярского звания, стеснялись своего «простого» происхождения. Считалось более достойным вывести своего предка из чужестранцев. Так, Андрей Иванович Кобыла, документированный родоначальник царской династии Романовых, выводил себя из прусской знати. «Кобыла» из Пруссии! Знаменитый род Вельяминовых не стеснялся заявлять, что их предок Гаврила вышел из Пруссии к Александру Невскому.

С Дмитрием Михайловичем Волынским несколько легче. Волынский — это не фамилия, а прозвище. Волынский мы можем принять за указание, что означенное лицо связано с княжеством Новгород-Волынским. К этому добавляется немаловажное указание: прозвище Боброк. Неподалеку от Галича Карпатского протекает речка Боброк. Так два прозвища привязывают русского воеводу к определенному географическому району.

К Дмитрию Ивановичу Волынский явился на службу с двумя взрослыми сыновьями, стало быть, человеком на возрасте и с немалым военным опытом. В Москве он женился на сестре Дмитрия Ивановича. И этот брак указывает на то, что московский князь очень дорожил своим воеводой.

Именно через воеводу, воспитанного на военных традициях Галицкой Руси, мы можем найти какое-то указание на то, какими тактическими новшествами могло обогатиться войско Москвы. Возникает некая логическая цепочка, по которой военное искусство Куликовской битвы смыкается с традициями Святослава киевского и Даниила галицкого, а с этим увязывается возможность обогащения военного опыта за счет тех перемен в военном деле, которым ознаменовался XIV век в Европе.

Военное искусство во всем его объеме и в древности, и в средние века всегда развивалось по законам диффузии. Любая из противоборствующих сторон, едва применив какое-то новшество, давшее преимущество в вооружении или в тактике, вскоре его теряла, ибо другая сторона спешила перенять новшество.

К сожалению, иной раз военные историки, защищая честь оружия своей страны или своего народа, распространяют понятие самобытности на те виды военного дела, которые никак не могут быть самобытными, путают национальный характер, явление, безусловно, самобытное, скажем, с использованием того или иного тактического приема. Надо иметь возвышенную душу Петра I, чтобы не постесняться после Полтавской победы провозгласить тост за своих учителей в военном деле — шведов. Горе не тому народу, который, осознав свои слабости, учился у народа, свободного от этих слабостей, а тому, кто, закоснев в своих слабостях, держался за них только из желания не отступать от самобытности.

В древности и в средние века, чтобы ознакомиться с теми или иными новшествами в военном искусстве, особые службы были не нужны. Вооружение оставалось веками без особых изменений. Меч, боевое копье, метательное копье, дротики, лук, стрелы, арбалет или самострел, шлем, кольчуга, железные доспехи. Все эти виды оружия различались лишь по качеству и надежности, но в огромных сражениях не имело значения, какие в руках воинов сабли: из обычной стали или виртуозно выкованной дамасскими мастерами. Неожиданными могли быть тактические приемы, массированное применение того или иного вида оружия.