1 См. стр. 74

108

осудить подобных действий, потому что он не демократ, потому что он - «честолюбец первого ранга». С какой же стати его фанатики, т. е. те, кем он окружил себя, такие же реакционеры и противники республики, как я он, вдруг станут уважать общие законы больше, чем уважает их генерал?

Так «деголлизм» превратился в перманентный заговор против республики, заговор, где одной из основных фигур является полковник Пасси, в настоящее время свободный, как ветер, после своих спекуляций валютой, золотом, общественными средствами; полковник Пасси, который бросает миллионы, принадлежащие республике, в окна своих любовниц, но который, однако, что бы там ни говорилось об этом в докладе Рибьера, расхищал государственные средства не только из одних «побуждений личного характера»; полковник Пасси, который в своей личной жизни дошел до того, что стал открыто общаться с людьми, «поведение которых во время оккупации не было безупречным», стал публично защищать Петэна и коллаборационистов и высмеивать движение сопротивления!

Излишне говорить о всех тех ухищрениях, подлогах и процессуальных вывертах, при помощи которых деголлевцам удалось добиться того, чтобы Пасси не предстал перед судом.

Мошенника Пасси не судили: таков факт.

Подчеркнув, что подлинность доклада Рибьера никем не оспаривается, газета «Монд» перечисляла все обвинения, предъявленные полковнику Деваврену, и заканчивала следующими словами:

«Доклад, который мы только что проанализировали, был опубликован год тому назад; сам Рибьер именует его «предварительным докладом». Предъявленные обвинения очень серьезны. Их нельзя оправдать ни ссылкой на «государственные интересы», ни тем, что дело касается органов секретной службы. Мы были бы рады узнать, на какой стадии находится сейчас следствие, которое на протяжении года не могло не продвинуться.

Достойно сожаления, что опубликование доклада, сугубо административного, конфиденциального характера

109

привлекло общее внимание к еще недостаточно выясненному делу».

Всем честным французам кажется достойным сожаления, что через год после установления столь серьезных обвинений, после признания хищений государственных средств и фальсификации бухгалтерских документов, следствие все еще «не выяснило» дела Пасси.

Но много ли еще осталось выяснить?

Даже «защита» уже сказала свое слово. В самом деле, Пасси попытался оправдаться после того, как г-н Тейтжен, в то время министр юстиции, вкратце изложил на одной пресс-конференции несколько обвинений, предъявленных бывшему директору Д.Ж.Е.Р. 12 сентября 1946 г., то-есть через четыре месяца после опубликования доклада Рибьера, в газете «Франс-суар» на первой полосе на четырех колонках под заголовком «Пасси отвечает по пунктам на обвинения министра юстиции» и на трех колонках второй полосы под заголовком «Пасси не должен быть искупительной жертвой на алтаре трехпартийной системы» мы находим весьма неубедительные попытки оправдать Пасси.

Первое обвинение, по словам Пасси, заключалось в том, что он не сообщил генералу де Голлю о создании тайных денежных резервов; и Деваврен развязно отвечает, что «у него были более важные темы для разговора с генералом, чем эти несколько миллионов (напомним, что речь идет, по крайней мере, о 77 млн. франков), сумма незначительная по сравнению с теми, которые проходили через его руки».

Нетрудно увидеть легковесность такого оправдания, которое, впрочем, и нельзя назвать оправданием, ибо вся серьезность этого дела заключается не в том, что Пасси забыл информировать генерала де Голля о своих хищениях, а именно в том, что Пасси, не сообщив ничего преемнику де Голля, счел необходимым испросить мнение своего бывшего начальника, бывшего главы правительства, прежде чем вернуть правительству республики хотя бы небольшую часть расхищенных им денежных средств.

Пасси в газете «Франс-суар» ничего не сказал о факте подделки бухгалтерских книг до сдачи их своему

110

преемнику Рибьеру. Но по поводу маскировки различных операций в бухгалтерской отчетности он заявил со свойственной ему развязностью: «Некоторые операции секретного характера должны были остаться в тайне (речь идет, вероятно, о 10 млн., переданных газете «Франс-суар»?). Но все документы, имеющие отношение к этим операциям, сохранились полностью в управлении».

Говорить так - значит насмехаться над общественным мнением, которому известно, что 10 млн, отданных газете «Франс-суар», были заменены 10 млн, поступившими в Д.Ж.Е.Р. из совершенно другого источника.

Мы не нашли во «Франс-суар» ничего такого, что бы имело отношение либо к предоставлению этой газете займа в 10 млн., либо к спекуляции иностранной валютой.

Было ли продолжено следствие? Была ли образована следственная комиссия, а если да, то где она собиралась? ) се ли отрицал или во всем признался полковник Пасси? Но раз имелись неопровержимые доказательства всех этих преступлений, почему же его не судили? Благодаря чьему вмешательству?

Председатель совета министров сказал недавно: «Есть только один закон, и он действителен для всех».

За исключением, очевидно, Пасси, г-н министр юстиции?

Весь вопрос в том, чей лозунг одержит верх; деголлевский - «Шпага - ось мира» или республиканский - «Дать силу закону!»

Г Л А В А VIII ВOT ПОЧЕМУ ДЕ ГОЛЛЬ СТАЛ «РЕСПУБЛИКАНЦЕМ»…

Жан Оберле1 рассказывает: «Когда я спрашивал моих друзей из оппозиции, что заставляет их опасаться буланжистского деголлизма, они мне отвечали, что генерал де Голль уже не генерал, а политический деятель, а военные и гражданские лица из его окружения - это скорее друзья трестов и монополий, чем народа. Оппозиция же состояла в большинстве из людей левого крыла».