Сообщив далее о том более обобщенном, чем у него самого, результате, к которому пришел Маркс в «Deutsch-Franz"osische Jahrb"ucher» (это место мы уже цитировали выше), Энгельс продолжает: «Когда я летом 1844 г. посетил Маркса в Париже, выяснилось наше полное согласие во всех теоретических областях, и с того времени началась наша совместная работа» [243] . Историческая встреча, положившая начало дружбе и сотрудничеству Маркса и Энгельса, произошла в конце августа 1844 г., т.е. сразу после написания «Экономическо-философских рукописей». К этому времени, очевидно, сказалось и взаимное влияние их друг на друга через их работы, опубликованные в «Deutsch-Franz"osische Jahrb"ucher». У Энгельса обе основные статьи Маркса, видимо, укрепили и углубили самостоятельно возникшие начатки материалистического понимания истории. На Маркса существенное влияние прежде всего оказала напечатанная в том же ежегоднике работа Энгельса «Наброски к критике политической экономии». Эта работа, которую 15 лет спустя Маркс охарактеризует как гениальную, явилась одним из главных стимулов, побудивших Маркса заняться изучением политической экономии.

Существенным шагом вперед в выработке материалистического понимания истории – не только с точки зрения индивидуального развития Энгельса, но и с точки зрения развития самой этой марксистской концепции – явилась книга Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Маркс, правда (видимо, сознательно), переоценивает степень зрелости данной концепции в книге Энгельса, когда в предисловии к «К критике политической экономии», изложив сущность материалистического понимания истории в его уже классически развитом виде, он непосредственно вслед за этим продолжает: «Фридрих Энгельс, с которым я со времени появления его гениальных набросков к критике экономических категорий (в „Deutsch-Franz"osische Jahrb"ucher“) поддерживал постоянный письменный обмен мнениями, пришел другим путем к тому же результату, что и я (ср. его „Положение рабочего класса в Англии“)…» [244] Сравнение этого утверждения с содержанием книги Энгельса ясно показывает, что в ней не было еще развитой целостной концепции материалистического понимания истории даже приблизительно в том виде, в каком ее только что перед этим изложил Маркс. Но все-таки тогда, в конце 1844 – начале 1845 г., когда она писалась, в ней было и нечто существенно новое в понимании исторического процесса – на примере истории Англии. В самом начале введения к своей книге Энгельс формулирует важное отправное положение, исходя из которого и развивая которое, он затем анализирует огромный фактический материал из экономической истории Англии. Этот исходный и руководящий тезис Энгельса гласит: промышленная революция произвела полный переворот в гражданском обществе [245] . Это положение относится, правда, только к новейшей истории Англии. Но в этих пределах Энгельс более резко осознает и формулирует связь между развитием производства и развитием общества и в такой общей форме начинает нащупывать связь между производительными силами и производственными отношениями. Так намечается один из подходов к центральной проблеме всей концепции. Но начало решающих событий в этой области относится уже к весне 1845 г.

Вернемся теперь снова на наш главный наблюдательный пункт – к предисловию к «К критике политической экономии» – и проследим следующую, на этот раз решающую, стадию становления материалистического понимания истории. В изложении Маркса мы дошли до момента, когда он начал систематическое изучение политической экономии: «Начатое мною в Париже изучение этой последней я продолжал в Брюсселе, куда я переселился вследствие приказа г-на Гизо о моей высылке из Парижа». Затем Маркс продолжает: «Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом». И далее следует классическая формулировка сущности материалистического понимания истории. Это известнейшее место мы – не без умысла – опускаем. Изложив суть своей концепции, Маркс сообщает – это место мы уже приводили, – что Энгельс «пришел другим путем к тому же результату», после чего Маркс продолжает свой рассказ следующим образом: «…И когда весной 1845 г. он (Энгельс. – Г.Б.) также поселился в Брюсселе, мы решили сообща разработать наши взгляды в противоположность идеологическим взглядам немецкой философии, в сущности свести счеты с нашей прежней философской совестью. Это намерение было осуществлено в форме критики послегегелевской философии. Рукопись – в объеме двух толстых томов в восьмую долю листа – давно уже прибыла на место издания в Вестфалию, когда нас известили, что изменившиеся обстоятельства делают ее напечатание невозможным. Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, что наша главная цель – уяснение дела самим себе – была достигнута» [246] .

Рукопись, в которой Маркс и Энгельс уяснили дело самим себе, – это «Немецкая идеология».

Сопоставляя то, что Маркс сообщает до и после изложения сущности самой его концепции, – чтобы облегчить такое сопоставление, мы и опустили это известное место, – сопоставляя сказанное Марксом до и после этого места, можно сделать определенный вывод относительно того, когда и где пришел Маркс к общему результату своего исследования закона развития человеческого общества. К этому результату Маркс пришел в Брюсселе в 1845 г. и «уяснил» его себе в «Немецкой идеологии».

Мы уже видели, что в работах Маркса до брюссельского периода еще не сложилась в полном виде концепция, классическую формулировку которой Маркс дал в рассматриваемом предисловии 1859 г. С другой стороны, именно в первой главе «Немецкой идеологии» мы впервые находим не только все элементы содержания этой концепции, но и обобщенную формулировку ее сущности, которая даже по форме напоминает классическое резюме 1859 г. [247]

Но, прежде чем конкретизировать это общее представление о значении 1845 г. в истории материалистической концепции Маркса, необходимо учесть еще два важных свидетельства Энгельса.

Первое относится к 1885 г. («К истории Союза коммунистов»): «Когда мы весной 1845 г. снова встретились в Брюсселе, – сообщает Энгельс, – Маркс, исходя из вышеуказанных основных положений, уже завершил в главных чертах развитие своей материалистической теории истории, и мы принялись за детальную разработку этих новых воззрений в самых разнообразных направлениях» [248] .

Второе относится к 1888 г. (Предисловие к английскому изданию «Манифеста Коммунистической партии»): «Когда же весной 1845 г. я вновь встретился с Марксом в Брюсселе, – повторяет Энгельс, – он уже разработал эту мысль и изложил ее мне почти в столь же ясных выражениях, в каких я привел ее здесь» [249] .

Таким образом, и Маркс, и Энгельс одинаково утверждают, что к весне 1845 г. Маркс уже пришел к общей концепции материалистического понимания истории, уже завершил в главных чертах развитие материалистической теории истории, уже почти разработал основную концепцию – ядро этой теории – и изложил ее Энгельсу.

Маркс вынужден был переселиться в Брюссель в начале февраля, Энгельс переехал в Брюссель в начале апреля 1845 г. Значит, можно считать, что Маркс изложил Энгельсу эту сложившуюся у него в общих чертах концепцию в апреле 1845 г.

С другой стороны, Маркс утверждает, что именно в «Немецкой идеологии», т.е. несколько позднее, они «уяснили дело самим себе». Сопоставление этого свидетельства с фактами – с содержанием рукописи «Немецкой идеологии» и других работ 1845 г., предшествовавших ей, – ясно показывает, что, во-первых, до «Немецкой идеологии» эта концепция еще не появляется и, во-вторых, в рукописи самой «Немецкой идеологии» она как раз находится в завершающей фазе своего формирования. Следовательно, у нас есть все основания различать уровень, достигнутый весной 1845 г., и уровень, достигнутый в «Немецкой идеологии». Но о первом мы можем судить лишь по косвенным данным, тогда как содержание «Немецкой идеологии» доступно прямому исследованию.