"Где мог мелкий бандит пересечься с дочкой премьера?!!" - бьет в виски.

Понимая, что молчание или даже задержка с ответом будет расцениваться против меня, выпаливаю первое, что приходит в голову:

– У антиквара!
– если что всегда можно придумать, зачем мне туда было нужно, подсвечник хотел купить или порно-комикс старый.

Но похоже, я попадаю совсем в другую цель, во всяком случае, так мне начинает казаться, а слова человека-в-тени это только подтверждают:

– Я так и думал. Кстати, его убили, - равнодушно сообщает главный, - и Андерса, который пошел на встречу вместо тебя, тоже.

Я молчу, не зная, как реагировать. Но мое молчание, видимо никого не злит.

"Наверное я должен знать обоих покойничков", - с детства знаю, что актер из меня никакой, потому даже не стараюсь кривляться или изображать эмоции, просто молча гляжу в огонь.

Почему-то вспоминаются все те, кого я потерял за эти годы: бабушка, друзья, даже тот незнакомый парень тяжело умиравший у меня на руках. Теперь вот еще двое, я их не знал, но... Их знал мой дубль и как знать, кем они были для него? Огонь в камине едва слышно потрескивает, бросаясь светляками искорок, будто салютуя ушедшим в бесконечность.

– Ты то затаился почему?
– прерывая молчание, спрашивают меня, - Почему бригадиру не отзвонил?

– - Испугался я, - говорю почти честно, - я слишком просто от них ушел, ну и... Рроверить нет ли хвоста... Пытался. Да и в себя прийти нужно было.

– И как хвост?
– интересуется собеседник тоном, который мне не совсем нравится.

– Не засек... Но это не значит, что его нет, - взвешенно отвечаю я.

– Сообразительный парень, - толи меня хвалят, толи ухмыляются, не поймешь.

Молчу в ответ. И снова следует чреда вопросов, быстро. Один за другим. Отвечаю тоже быстро, понимая, что меня хотят поймать на вранье.

– Не знаю.

– Не говорили.

– Какие-то трещетки типа автоматов.

– Запомнил только лысого жирного.

– Не знаю, думаю узнаю.

– Потому что били. Я был в ауте.

И еще раз... И еще. Фотку лысого узнаю - на ней он на каком-то собрании или сборище, махает руками.

– Да это тот, лысый. И еще, похоже, там вот этот тоже был - показываю еще одну карточку.

По вопросам понимаю, что больше всего их волнуют персоналии убитых. Мои ответы вызывают явное оживление - даже тот, почти невидимый, обозначает движение, похоже, это не просто охрана солидного.

Неосознанно, я все время жду вопроса про картину, не зря же меня привезли в баню из-за нее, но вопроса все нет. Может быть эти люди в курсе истории или наоборот, не знают ничего. Или незнакомец ждет момента, когда я буду не готов к вопросу?

– Хорошо Мика. Тебя отвезут в город. В свою квартиру пока не ходи.

Я молча киваю.

– Но и не пропадай, - продолжает собеседник, - ты еще понадобишься.

Я не сразу понимаю, что разговор окончен, только, когда фигура напротив поднимается из кресла, до меня доходит. Вскакиваю. Вижу, что мне протягивают руку, и торопливо пожимаю крепкую сухую ладонь. Глаз ловит тусклый блеск камня на кольце - странно, что в полумраке это замечаю... И тут... Я узнаю это кольцо и не верю сам себе. Неужели?

Вспоминаю Соергартен, собор... Высокую фигуру в черном облачении горделиво идущую между рядами. Человек-тень, лишь белый воротничок, да массивное кольцо с рубином бросаются в глаза. Падре Александр. Неужели здесь он стал? Что искал тогда я, бестолковый мальчишка в Главном Кафедральном Соборе? Бога, Отца, воплощенной силы? Уже не помню. И какая судьба занесла меня в нашу задрипанную Соергартенскую церквушку и что делал там настоятель Кафедрала тоже. Время стерло это безвозвратно. Память удержала лишь то, что было после: величественные звуки органа под сводами главного Собора Нордвига, строгий блеск скамеек, да величественную походку человека-бога. Да... А еще рубиновый блеск кольца на его пальце.

Додумать мне не дают, кто-то вежливо но крепко толкает в плечо и я торопливо ухожу.

Вскоре мы уже едем обратно. В этот раз за рулем "Конвоя" крепыш. Это его оказывается зовут Мартином. И что особенно обнадеживает, "Ауринко" и "Доберман" вновь оттягивают карманы куртки. Меня слегка подтрясывает - отходняк, похоже. Но я стараюсь поддерживать беседу, что мне легко удается. Кажется, моего друга Мартина, тоже мучает нервозность - он болтает не умолкая и от меня требуется лишь одно - кивать, да улыбаться.

– ...а как она умопомрачительно минет делает, со льдом...
– киваю и улыбаюсь, улыбаюсь и киваю.

Когда возвращаемся в город, небо затягивает тучами, сумерки кажутся еще гуще. Вот-вот включат фонари.

– Мика, - слегка смущается крепыш, - слушай, ты не будешь против, если я тебя подкину до квартиры, а сам к Сесиль?

Удивленно смотрю на Мартина. Отчего-то он смущается и бормочет:

– Ну я понимаю, падре сказал быть наготове... Но, - он оживился, - я ж с телефоном, и, Мика, она сегодня обещала.