Что-то бьет по глазам. Понимаю, что это свет, но все равно удивляюсь, как успела отвыкнуть. Приходит новая волна страха - ведь с нами сейчас могут...

Тревожное и родное:

– Каролина, ты здесь?
– волной смывает страх, но потом приходит новый, страх того, что это тоже сон.

– Мика?! Мика, это ты?
– спотыкаясь, вскакиваю на ноги и попадаю, в родные уютные объятия.

Меня трясет, но откуда-то я уже чувствую, знаю, что вот теперь все. Сейчас все будет хорошо, захлебываясь рыдаю у Микки на плече. Слезы помогают, я уже могу различить сквозь давящий свет падающий из распахнутой двери каких-то парней помогают подняться Марку. Того не держат ноги. С трудом разбираю слова:

– Мой ноут заблокируйте... Он у сторожилов... Лек, они висят на нашей связи...

Бедняга Марк, как его избили, а он еще пытается объяснить какому-то Леку про связь. Сторожилы. Сумбур. Сюр.

"Господи, а может все же это сон?" - приносит холод ледяного подвала мысль.

Но нет. Мика живой, теплый, сильный. Подхватывает меня на руки и несет. Свежий воздух, кажется коктейлем, шум автострады, вопли птиц. Боже, как тут красиво. И солнце встает, отражаясь в пыльноватой лобовухе авто. Мика едва успевает поставить меня на землю, как мы вдвоем с ним заворожено наблюдаем, как подлетает еще одна "беха". Не сразу узнаю Артура, который буквально выпрыгивает оттуда. Ого, ему тоже кто-то успел разбить физиономию. Приятно видеть друзей.

– Ты как?
– а темные очки не снял.

– Нормально, - шмыгаю носом, но уже улыбаюсь.

– Марк?
– а тон деловой-деловой.

– Живой вроде, - доносится у меня из-за спины, это длинный, - мы его к Моргану везем, пусть посмотрит.

Артур кивает, а потом глядит на меня.

– Каролины, тебя тоже нужно... Осмотреть... Тебя...
– у Артурки дергается щека, не договорив то ли спрашивает, то ли приказывает длинному:

– Лек, отвезешь?

Крепче хватаюсь за Мику. Ни к какому Моргану я не хочу, вообще, хочу одного - поесть и в теплую ванну. Нет ванну сначала!!!

– Я в порядке, меня не били, - торопливо говорю я.

И ловлю на себе сразу два недоверчивых взгляда - Микин и Артуркин.

– Правда, я в порядке, - старательно улыбаюсь им.

– Тогда поехали домой...
– говорит Артур, в голосе усталость, почему-то мне хочется погладить его по голове.

– Садитесь в машину. Мика?

Гляжу на Мику. Я почти забыла какой у него профиль. Можно на монетах печатать. Вот и сейчас, замер... Немой вопрос и одновременно независимость.

– Считай это приглашением, - Арт первым шагает к "бехе".

На миг мне кажется, что Мика сейчас, что-то скажет ему в спину, ненужное сейчас. Но Мика косится на меня и лишь крепче прихватывает меня за локоть.

В машине уютно и тепло. Сразу приливаюсь к Мике и закрываю глаза, чтобы солнце не давило слезы из глаз. Впрочем, слезы катятся просто так. Арт сказал: "Поехали домой!", только где твой дом, Каролина. Где?!

***

Пыльная зелень за окном, аккуратные домики предместий столицы, въезжаем с парадного входа, можно сказать. Хочется горько ухмыляться. Рука ползет в карман, стискиваю свинец кастета. Смешная иллюзия вооруженности. Этот кастет мне отлил Рудольф, еще месяц назад после той драки с хуторскими. Где-то читал, что для того, чтобы приобрести вредную привычку хватает двадцати одного дня - похоже, не врали, за месяц вошло в привычку играться с кастетом. Вот и сейчас... Не спеша, вытаскиваю из сумки пакет с пирожками, бутылку с лимонадом - не той химией, что продается в магазинах, а с настоящим деревенским, нашим. Спасибо тетушка Белла! Вот только интересно, настучала ли она уже ушлому Артуру, что его протеже намылился в город? Хотя есть ли тому еще дело до меня? Вряд ли... Вон до того, как перестал подходить к зомбовизору частенько видел его самоуверенную морду в тени своего папочки, охранничек! Со злостью кусаю пирог. И понимаю, что совсем не хочу в город! Хочу вернуться домой, в свою уютную комнатку под самой крышей, где днем жарко, как в парной, а вечером слышно, как потрескивает, остывая, черепица... Искупаться в реке, посмеяться с девчатами у кабачка старого Тоторио. И за работу. Этот городской хлыщ, что купил халупу старика Миртла, хочет баню и бассейн. Сейчас Рудольф, наверное, раскручивает его по полной - мужик прирожденный организатор и его идея о собственной фирме... Почему нет? Вот обустроим хлыща и можно будет подумать о собственных колесах, буду в город своим ходом гонять - раз и тут!

"А зачем тебе в город?" - вопрос делает больно, -"Действительно, зачем?"

Потому что скучаю по женщине, которой не нужен? Смешно. За эти дни я все понял, и простил. Хотя, наверное, я всегда понимал, что мы рядом только до тех пор, пока... Пока...

Глотаю горьковатый прохладный лимонад.

Интересно, зачем я понадобился вдруг? Очередное шоу, вроде того, первого? Жертвы палачей из Охранки вновь вместе, смотрите не первом канале. Хочется сплюнуть. Вместо этого, кусаю очередной пирог, в этот раз с картошкой и луком. Вот интересно не устрой я тогда разборку после телешоу, отправили бы меня в деревню, "чтобы не дразнить гусей" или, как Каролина бы, стоял себе на митингах призывая голосовать за референдум. Впрочем, когда этот референдум проходил мы с тетушкой Беллой сажали картошку, она права - "референдумы референдумами, а кушать хочется всегда". Пакет быстро пустеет. Шуршу им задумчиво, вспоминая ярость Каролины:

– Этот гад пытал меня, душил пакетом, а тебе его жаль? Добренький выискался?
– слезы в глазах.

А я... Я не добренький, просто я помнил печальную задумчивость в глазах Ковбоя и наше обещание, без которого, Каролинка бы просто исчезла, как якобы исчез сам Ковбой. Политика мерзкое дело, а слова вертлявого ведущего, что подозреваемый скрылся с семьей доверия не вызывали. Верить тем, кто обещал молчать, а на следующий день созывает пресс-конференцию и демонстрирует фото "палачей из охранки"? Нет я не жалел этого гада, способного пытать женщин, нет... Только перед глазами стояла Анита с дурацким котенком на руках. "Бежал со всей семьей", да быть может, он же не дураком был этот парень, любящий носить шляпу и пытать людей пакетами. Не дураком... Те, кого показывали в криминальных новостях тоже не были дураками. Вот только дня не проходило, чтобы не ахала тебя Белла за ужином пересказывая, очередной кошмар. А мне виделась картинка: Падре и папаша Тигерина играющие в шахматы, решающие, какая пешка будет снята с доски, чтобы дать повод новому заявлению, новой демонстрации. Мерзко.

Убираю пакет обратно в сумку и гляжу в окно - чем ближе к городу, тем чахлее и блеклее растительность. Город, как большая пиявка сосет соки из окружающего мира. Чужой город в который трудно возвращаться. Трудно, но нужно.

Вокзал встречает гудом, шумом людского муравейника от которого я уже стал отвыкать. Здоровенный плакат на стене с дурацким лозунгом: "Наш выбор!" Тигерин старший взирает с него на людей, похоже так же будет выглядеть пожилой Артур, порода - почти одно лицо с сыном, да и с тем типом на картине в Соборе похож. Странно еще, что в рекламе еще это не засветили. Интересно не замечали или готовят к президентским выборам ролик. Каролина-то должна знать об этой картине, а она в штабе Тигерина имиджем ведает вроде. Если я верно что-то понял из ее телефонного щебетания. Ехидничаю про себя: "Нужно продать идею", а боль возвращается. Странная это штука боль, если не думать, не вспоминать, то все нормально, даже хорошо, а потом снова. И с каждым новым приступом все сильнее болит в груди и ощущение потери не отгоняется придуманным заклинанием, что все нормально, все живы. Что все, в общем-то, хорошо.