Шрифт:
– Но благодаря письмам телезрителей режиссер решил снять продолжение, «Новая роза», - обнадежила бабушка.
– Обещали к следующей зиме.
– А до следующей зимы нам с вами еще надо дожить, - философски пробормотал я, непроизвольно взглянув на труп Соломатина.
– Это точно, - согласилась со мной старушка.
– Но фильм того стоит. Обязательно доживу. И вы не пожалейте времени, посмотрите обязательно. Флорентина - такая душечка! Да вот, сами можете убедиться.
И старушка изо всех сил вытаращила глаза, глядя куда-то в пол.
– Не понял, - вопросительно посмотрел я на ее мимические упражнения.
– Вы же сами сказали: «ничего не трогать», - ответила старушка.
– А как раз у вас под левым каблучком фотография ихняя семейная придавлена. На ней Сонечка вылитая Флорентина, ей-Богу.
Я осторожно шагнул в сторону и нагнулся над измятым фотоснимком.
С пожелтевшей глянцевой бумаги тринадцать на восемнадцать на меня смотрел Сергей Соломатин, обнимающий за плечо русоволосую красавицу с широким ртом и близко посаженными глазами.
Женщина улыбалась как-то смущенно, что вовсе не делало ее краше.
Пожалуй, Флорентина все же была не в моем вкусе. Так что сериал можно не смотреть.
– Хорошо, - быстро поднялся я на ноги.
– Значит, так, матушка...
Я вытащил свой широкий лопатник и, запустив туда руку, проговорил: - Вот вам тысяча новыми. Через десять минут позвоните в милицию. Скажете, как все было на самом деле, только меня не упоминайте. Увидели открытую дверь, зашли, обнаружили труп, позвонили куда следует. Все.
Старушка приняла от меня две бумажки с изображением Петра и с готовностью кивнула.
– А где эта Сонечка живет, не в курсе?
– спросил я напоследок.
– Вроде, где-то в Гагаринском районе возле рынка, - неуверенно произнесла старушка.
– То ли покупает что-то, то ли продает...
– Как и все мы, грешные, - непроизвольно добавил я, печально улыбнувшись.
...Офис детективного агентства «Ястреб» располагался на последнем этаже здания бывшего отделения Академии наук на центральной улице города.
Обитавших здесь ученых не так давно перевели в новострой с евроремонтом, а старинное здание о пяти этажах объявили памятником архитектуры и сдали в аренду нескольким фирмам.
Судя по составу арендующих помещения контор, тут были широко представлены так называемые льготники - организации, свободные от налогообложения.
Центральный вход украшали вывески объединений инвалидов (числом две, конторы были конкурирующими), спортсменов и картинная галерея.
А уже внутри помещения я заметил еще какую-то протестантскую фирму с зарегистрированным товарным знаком, которая именовала себя новой церковью.
«Хорошие новости! Твои грехи прощены!» - прочитал я на их рекламном плакате.
– Как удобно, черт побери!
– бормотал я себе под нос, плутая по коридорам.
– Главное - не побояться принять на себя ответственность... А там - можно и грехи отпускать. И себе и другим.
Сотрудники этих почтенных организаций, как трудолюбивые муравьи, сновавшие среди офисов друг от друга ничем не отличались.
Любой из них имел строгий дорогой костюм, непременное золото на шее или на пальцах, и тщательно уложенную прическу с обязательным прямым пробором. Эта деталь меня особенно умилила.
Я даже сделал про себя заключение о том, что существует некий стиль «льготников», который требует неукоснительного соблюдения, дабы не спутать их с простыми смертными бандитами.
Здесь же, на четвертом этаже и свил себе гнездо «Ястреб».
Как детективная контора вписывалась в эти райские кущи, я пока что не понимал.
Но, остановившись возле двери в отсек, ведущей к «ястребам», я немного пораскинул мозгами и все оказалось просто, как яичница.
На плотной двери из красного дерева красовалась большая табличка с золотыми буквами, извещающая посетителей о том, что Виктор Фомич Кривоносов принимает по будням от сих до сих.
Сверившись с часами, я с удовлетворением обнаружил, что до истечения срока приема еще остается четыре с половиной минуты.
Стукнув в дверь, я нажал на испанскую позолоченную ручку и вошел внутрь, не дожидаясь ответа.
$ 4
– Вы ко мне?
– приподнимался из-за стола крупный мужчина с отвислыми щеками.
Хозяин кабинета уже застегивал пиджак левой рукой, а в правой держал на весу кейс, намереваясь, очевидно, покинуть свое рабочее место.