– Святой!

Подбросив монетку, Файзиль-ага прихлопнул ее ладонью об стол и медленно отнял руку:

– Святой Евгений… Тебе играть белыми!

– Хорошо, – пожав плечами, Лешка принялся быстро расставлять фигуры. Расставив, задумчиво протянул:

– И как это вы, господин Файзиль, не брезгуете брать в руки христианские монеты? Вон, здесь, рядом со святым – крест!

– А деньги не пахнут! Так когда-то говорил великий царь древних руми, – громко засмеялся купец. – Умный был человек, дурак такого не скажет! Ходи, сделай милость… Как, кстати, лихорадка? Не было больше приступов?

– Да нет.

– И, наверное, не будет, – переставляя фигуру, заявил Файзиль-ага. – Ты ведь заболел в Румелии, а теперь находишься уже довольно далеко от нее. И, чем дальше – тем лучше сейчас для тебя. Думаю, лихорадка у тебе уже не вернется… Ах, шайтан! Коня зевнул! Ладно… Так ты, говоришь, актер?

– Как и мои спутники.

– А, те белоголовые близнецы…

– Вы можете продать нас вместе, уважаемый Файзиль?

– Попробую… Но, не обещаю, сам знаешь – сие мало зависит от меня… А в общем-то, – купец хохотнул, с удовольствием ухватив рукой легкомысленно поставленную под удар Лешкину ладью, – В общем-то, вам, можно сказать, просто-напросто повезло! Я не только о тебе и твоей болезни… Ведь все остальные – крепкие молодые парни – тринадцати-шестнадцати лет. Причем – явно не богатые и не процветающие! Сам Аллах – в мое лице – дает им шанс изменить свои тоскливые судьбы! Ведь раб – не всегда раб. Сегодня ты раб, а завтра, глядишь – и рабовладелец! Так бывает, и часто… Вряд ли кто из кочевых родов прельститься театром – скорее всего, будете пасти скот. Как и все… Зарекомендуете себя, примете ислам – возьмут в набег, дадут жену – старшую, младших сами добудете… Жизнь воина степи куда как веселей и счастливей, чем жизнь бедняка! Разве не так?

– Гм, не знаю, – Лешка покачал головой. – Интересно, что там за люди, эти ваши постоянные покупатели?

– Люди, как люди, – буркнул купец. – Сами со дня на день увидите.

Через два дня «Хассия», выставив рифленые паруса, вошла в какой-то лиман и, сделав изящный разворот, бросила якорь недалеко от плоского, поросшего густыми кустами, берега. Дул ветер, таская по небу облака и небольшие серые тучи, такая же серая вода лизала пенными волнами песчаную косу, куда тяжело ткнулись носом лодки.

– Ведите их к солончакам, – Файзиль-ага ткнул перстом в только что перевезенных невольников. – А я подожду остальных.

– Господин, там какие-то люди! – лысоголовый слуга встревожено кивнул на каких-то всадников, быстро приближающихся к косе.

– Это наши друзья, – не оборачиваясь, усмехнулся купец. – Молодцы, в этот раз не заставили себя ждать.

– Эге-гей! Файзиль-ага, ты ли это, друг мой?! – закричал на скаку несущийся впереди всадник – толстяк в богатом халате и лисьей шапке с пришитыми хвостами.

– Здравствуй, Исфаган, – работорговец повернулся с самой радушной улыбкой. – Как сам? Как жены, дети?

– Слава Аллаху… – толстяк спешился. – Мы уж и не ждали тебя.

– А я когда обманывал?

– Но ведь шторм!

– Аллах милостив. Кто-то еще приедет, или – один ты? Данияр-бек, кажется, обещал.

– Нет больше Данияр-бека, – с деланной грустью покачал головой Исфаган. – Поймал в осеннем набеге польскую стрелу. Прямо в сердце!

– Ай-ай-ай, – Файзиль-ага сочувственно поцокал языком. – Славный был воин. А что его гарем?

– Ха! – татарин неожиданно расхохотался. – Гарем? А его больше нет – зачем гарем вдове Каткарлыш?

– Каткарлыш? Так она теперь ведет дела Данияра?

– Ну, она же была старшей женой… – Исфаган осклабился и, понизив голос, продолжал с видом заправского сплетника – так сильно ему не терпелось выложить все местные новости. – Гарем вдова Каткарлыш распродала сразу, а заодно – и лишних детей, не своих. Я купил двух бывших жен – персики! Да многие купили! А детей… Детей – мальчиков, я имею в виду – Каткарлыш хочет продать тебе, уважаемый Файзиль! Могу кое-что посоветовать…

Старый работорговец с готовностью постучал по висевшему на поясе кошелю, так, что Лешка едва не рассмеялся, так было похоже на сцену из знаменитого фильма… «Это только состоятельному человеку под силу… Услуги будут оплачены!»

– Их ведь можно кое на кого обменять, из того товара, что ты привез… Только можно, я буду выбирать первым, хорошо?

– Сговоримся, любезнейший Исфаган-бей!

– Вот-вот, я и говорю, – замаслился ликом толстяк. – Я вот взял бы нескольких юношей в пастухи… Вот – и того, и вон того… и того… И этих вот кудрявых близнецов! – Исфаган облизнулся и хохотнул. – Только, ради Аллаха, не предлагай мне того бледного, как поганка, верзилу!

Лешка закашлялся – дошло, что речь-то идет о нем. Верзила! Ну, надо же. Да еще – бледный, как поганка! Неужто, и в самом деле он так плохо выглядит?

– Не хочешь, не бери, уважаемый Исфаган, – Файзиль-ага развел руками. – Только тогда и на близнецов не заглядывайся – всю троицу я продаю вместе.

Услыхав это, Алексей поспешно спрятал довольную улыбку – не зря, ох не зря, он был столь любезен с работорговцем!

– Вместе? – Исфаган погрустнел, но ненадолго – вернулись лодки с очередной партией невольников, и татарин с нетерпением кинулся выбирать товар.