Но кто это в беседке? Владимир? Такие же с проседью волосы, развернутые плечи, резко очерченный профиль. Но как странно сверкает его одежда в лунном свете… Да это же Георагзис! Как она могла обознаться? Ведь даже сердце екнуло, как его увидела. Просто надеялась в душе, что это Владимир, что ему тоже не до сна.

– Вам тоже не спится, Вера?

Она вздрогнула, застигнутая врасплох. Этот удивительный человек пугал и протягивал ее одновременно своей таинственностью. Он прожил странную, необычную жизнь и казался ей пришельцем с другой планеты. А тот его пронзительный взгляд, когда она стояла на балконе… Словно он увидел привидение, глядя на нее.

– Прекрасная ночь, – продолжал он, глядя на небо. – Я так давно не видел звезд. А этот сад… как сад из моего далекого–далекого детства, которое я почти не помню.

Он огляделся вокруг с тихой улыбкой, коснулся пальцами лепестков чайной розы, стебель которой обвивал перекладину беседки. Но вот он повернул голову к Вере, и ее потряс его взгляд такой глубиной и проницательностью, что она невольно отступила на шаг.

– Вы, Вера, очень похожи на мою жену Татьяну. Я почти забыл ее. Это было так давно, еще до мировой катастрофы. Я не смог уберечь ее от гибели, как и своих детей. С тех пор я совсем один.

– И вы так и не нашли другую спутницу жизни в вашем мире? – участливо спросила Вера.

– В том мире, где я теперь живу, уже совсем другая порода людей, к которой я давно не принадлежу.

Георагзис надолго замолчал, уйдя в себя. Какой удивительный человек и какой несчастный, одинокий, как и все великие, подумала Вера и вошла в беседку, присела на соседнюю скамейку.

– Владимир… кто он вам, Вера? – вдруг спросил Георагзис, подняв голову. – Простите, если лезу не в свое дело.

– Владимир? – опешила Вера. – Он… он отец моего сына, дед моего внука.

– Но у него другая семья? Я был у него, в Москве. Но застал только его жену. Его жена не в себе. А он здесь…

– Я не могу запретить ему видеться с сыном и внуком. И потом, он прилетел на день рождения сына.

Вера начала злиться на саму себя: чего она оправдывается? И ему какое до этого дело? Но почему–то не могла по–другому.

– Он завтра вернется к своей жене, – сказала она нерешительно. – И вряд ли скоро еще здесь появится.

– Я так не думаю.

– Да вас–то почему это волнует? – вспыхнула Вера, словно уличенная во лжи. – Вы–то чего от меня хотите?

– Я хочу остаться здесь, с вами, Вера. Здесь я чувствую себя дома. Я не хочу возвращаться.

Он стиснул пальцами ее ладонь, но Вера тут же резко выдернула руку, будто обожглась. Кажется, все намного сложнее, чем она думала. Надо все это прекратить, пока она не завязла глубже. Но она не могла просто взять и уйти. Она чувствовала к этому необыкновенному человеку симпатию и жалость.

И тут она, казалось, нашла выход из создавшегося положения:

– Но вы же бессмертны. Вы переживете всех и снова останетесь один.

– Я бессмертен только в том мире, благодаря Талариусу. Здесь же, без его поддержки, я снова стану обыкновенным человеком.

– Ну, я не знаю… Вы, конечно, можете погостить в моем доме сколько хотите, но…

– Большего я и не прошу. Вот закончу в своем мире все дела и вернусь сюда. И тогда мы с вами все обсудим.

– Но я… – запротестовала было Вера и осеклась.

Георагзис снова взял ее руку, и Вера на этот раз не посмела ее вырвать, боясь обидеть его. А он вдруг склонил голову и прижался к ее руке губами. Как когда–то Владимир… Как давно это было… Картина прошлого настолько захватила ее, настолько была похожей, что Вера, задохнувшись от волнения, другой рукой коснулась его седых волос.

– Вера! – вдруг раздался крик Владимира. – Только не это!

Вера вскочила, как ошпаренная. Но рассердилась она только на Владимира: как он посмел плохо подумать о ней?

Владимир влетел в беседку вне себя от ярости и негодования, глаза его сверкали:

– Что здесь происходит, черт возьми?

– Тебя это не касается! – отрезала Вера возмущенно.

– Он заморочил тебе голову, да?

Казалось, Владимир сейчас бросится на них обоих и просто разорвет в клочья. Георагзис оттолкнул его, загородив собой Веру, и выглядел не менее воинственно.

– Вы только что помешали нашей беседе, – слова Георагзиса падали медленно и тяжело, как камни.

– Ах, беседе! Да вы тут уже чуть ли не целовались! – рявкнул Владимир, отталкивая в свою очередь Георагзиса.