– Так еще же не ночь, – обернулась девушка на дверь, – и персонал постоянно бегает.

– Кто о чем, а путана – о секасе. Как вшивый про баню, – констатировал с тоской создавшуюся ситуацию.

– Чтото ты сегодня, Жора, больно ласковый… – промолвила девушка.

Смотрю, а Антоненковато обиделась.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 15:14.

Сияющая доктор Балестерос заскочила меня проведать перед уходом из госпиталя. Кивнув Антоненковой – «сеньорита», она тут же совершила рутинный медическомагический ритуал с оттягиванием мне века, осмотром вытянутого языка, втыкания в многострадальный анус градусника; эт сетера, эт сетера, эт сетера…

– В общем, неплохо, – вынесла вердикт медицина, когда закончила надо мной издеваться. – На ужин пойдешь своими ножками. Главное, ложку мимо рта не пронеси, – смеется.

– С алькальдом все хорошо? – подмигиваю.

Мария улыбается загадочно, потом слегка кивает головой, не произнеся ни слова. Что ж, умному – достаточно.

Напоследок, окинув ревнивым глазом Антоненкову, поправила на мне филадельфийский воротник, незаметно ласково погладив мне щеку.

– Когда я увижу Наташу Синевич? – поинтересовался, пока есть такая возможность. – Ведь я уже ходячий.

С доктора благостность как рукой сняли.

– Она еще лежачая, – возразила мне посуровевшая Мария. – Ей свидания противопоказаны.

– Но девочки же ее навещают? – спалил я свой гарем.

– Свидание с ними не приведет к такому резкому эмоциональному скачку у раненой, как с тобой, – отрезала Мария. – Рано еще, Хорхе. Когда будет можно, я скажу.

И ушла, раздраженно подергивая своим роскошным задом, как недовольная кошка хвостом. Впрочем, по имени она меня впервые назвала.

Проводив Балестерос взглядом до двери, перевел зенки на Галю.

А та мне показала язык и обозвала:

– Кобель.

– Ты сама сегодня у Наташки была? – спросил Антоненкову, не обращая внимания на ее ревнивый наезд.

– Была.

– И что там?

– Нормально все для ее состояния.

И опять замолкла.

– Галь, с тебя что, клещами сведения тянуть? – стал я раздражаться.

Ну и денек. Мало меня сегодня допрашивали, теперь сам вот как гестаповец партизанку раскалываю. На пустом месте, блин.

– Привет тебе передавала, – буркнула Галя. – Спрашивает о твоем здоровье, заботится о тебе, а ты тут амуры с докторицами крутишь. – И смотрит осуждающе.

– Это не я с ней, а она со мной крутит, – попробовал я оправдаться.

– Прям! – воскликнула Антоненкова. – А то я не видела, как ты на ее зад пялишься.

– Как пялюсь?

– С вожделением. Вот.

Обвинительный вердикт, однако. Пора тему менять.

– Ты так и не ответила: как там Наташа?

Дожать ее надо обязательно, а то так на шею сядут, не скинешь.

– Не достоин ты такой хорошей девчонки, – неожиданно выдала Галина осуждающе.

– Накажу! – пригрозил.

– А что ты мне сделаешь? – Голос девушки стал решительным. – В Виго оставишь? Так я сама с твоего автобуса тут соскочу с превеликим удовольствием. Меня тут в обиду не дадут. А на твою защиту, Жорик, надежды мало. Сам еле живой остался. Да и видала я в гробу эту Одессу. – Тут Галя осеклась и добавила другим тоном: – Кстати, это вполне реальная перспектива – увидеть эту Одессу из гроба. – И отвернулась от меня к окну.

Помолчали взачутке, штампуя новорожденных милиционеров. Этих самых, которые «казадорес» местные.

– Понятно все… – протянул я фразу, нарушив молчание. – Ты там с кирасирами целуешься, а тебя около меня сидеть заставляют. Обломс.

И хихикнул так подленько.

– Роза… сука! – воскликнула вскочившая на ноги Антоненкова, обманутая в лучших чувствах.

– Брось. Просто Роза была первой из гарема у меня на дежурстве.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 21:04.

– Жора, после того как ты организовал свадьбу Кати с Биллом, ты нам всем подарил сказку и надежду. Даже не так: Надежду, с большой буквы. Мы путаны, Жорик, и у нас свой фольклор имеется. Из уст в уста поколениями пересказываем мы байки, как еще в советские времена европейские санитары[395] женились на наших товарках и увозили их в Европу. В красивую и сытую жизнь с кучей колбасы и доступных модных шмоток. И красивые образованные девушки с хорошим знанием иностранных языков добровольно шли на панель, потому что больше просто негде было познакомиться с иностранцем из свободного мира. Это была единственная для них возможность свалить из совка в край своей мечты. Где можно быть женщиной, а не товарищем. Но те времена закончились с крушением коммунизма, как раз тогда, когда я пошла в школу. Теперь это только легенды и мифы ночной Москвы. А жизнь совсем другая пошла.