— Это не важно. Слушай сердце, зрение тебе не поможет.

Дан сделал первый, неуверенный шаг, и Дорога — прозрачная, чуть мерцающая серебром лента — послушно легла под ноги.

Он пошел вперед, с каждым шагом обретая уверенность. Ему даже начало казаться, что он чувствует босыми ступнями серебристую прохладу Дороги.

Идти было легко, но безвременье и неопределенность давили сильнее самого тяжелого груза. Сколько он уже идет — пять минут? Час? Свеча неуклонно уменьшалась, но сколько ему отмерено, он не знал. Далеко ли еще идти? И куда? Алана сказала: «Слушай сердце», но сердце молчало. Дан переставлял ноги наугад. Не Дорога вела его — он прокладывал Дорогу.

Когда-то Дан упрямо шел по настоящей Дороге сквозь колючие метели и свинцово-липкую жару, не помня ни цели, ни смысла, вдохновляясь одной лишь верой, что этот смысл существует. Теперь он с тем же упорством продирался сквозь тягучее безвременье. Но сейчас он точно представлял цель — и ради нее был готов нарушать законы мироздания.

Впереди мелькнула человеческая фигурка. Мелькнула — и тут же пропала, но он знал, что это не обман зрения и не выверты подсознания. Сердце отчетливо стукнуло пару раз.

Дан инстинктивно ускорил шаги, хотя понимал, что в этом нереальном вне-мирье скорость не имеет значения.

Фигурка снова появилась и больше уже не пропадала. Теперь он мог разглядеть светлые волосы до плеч и небесно-голубое платье, подол которого трепетал словно на ветру. Когда до девушки оставалось несколько шагов, он не выдержал — окликнул:

— Юля! Подожди!

— Не касайся ее, — предупредила Алана. — До тех пор, пока она добровольно не согласится пойти с тобой. Иначе вам уже не вернуться.

Девушка обернулась через плечо.

— Мы знакомы?

Он в два прыжка догнал ее. Протянул руку — и тут же отдернул, вспомнив предостережение Аланы.

— Ты… не узнаешь меня?

Девушка покачала головой. Она смотрела без опаски, с интересом, как ребенок, которого еще не научили бояться незнакомцев.

— Юля… вернись. Пожалуйста.

— Куда? — удивилась она. — И зачем? Мне хорошо здесь. Кажется, я всегда мечтала идти вот так. Солнце, ветер, поля. И — дорога без начала и конца.

Солнце? Ветер? Он машинально обвел взглядом пустоту. Но Юлины слова тут же выпали из сознания. Это все неважно. Как убедить ее вернуться?

Он самонадеянно полагал, что самое сложное будет найти и догнать Юлю, а дальше все решится само собой.

В голове вертелись нагромождения слов — пафосных, банальных… бесполезных.

— Ты нужна мне.

Девушка посмотрела на него изучающе, чуть наклонив голову.

— Ты странный. Но ты мне нравишься. В тебе нет опасности. Идем со мной, если хочешь. Со спутником веселее.

— Если я пойду с тобой, мы не сможем вернуться.

— С этой дороги нет возврата, — легко согласилась она. — Зато впереди — много интересного.

«Много интересного!» Дан мысленно застонал. Юля и так не отличалась осторожностью, а Дорога стерла весь прежний опыт, превратив ее в беспечную девчонку. Вот так просто: «Идем со мной», — первому встречному незнакомцу. Далеко ли она уйдет?

Ему не хотелось возвращаться на Дорогу. Он слишком живо помнил ощущение чужеродности, которое сопровождало его постоянно. Наверное, так чувствует себя завоеватель, вторгшийся на чужую территорию: путь свободен, но из каждого оконца его провожают полные ненависти взгляды. Только Дорога была едина во всех ипостасях: и владетель, и владение, и злой взгляд в спину.

Что сказать? Как найти верные слова? Лжи она не простит, а правда… правда уже прозвучала. Хочешь быть рядом — будь.

— Поспеши, Дан, — раздался голос Аланы. — Свеча догорает.

— Свеча догорает… — эхом откликнулся он.

— Что? — удивилась девушка.

— Нет, ничего. Я… с тобой.

— Ты издеваешься, смертный? — хлестнул по ушам злой окрик Аль-Канаро. — Для того, чтобы покончить с жалким существованием, тебе понадобилась Сила Архимагистра вне степени? Я мог бы задушить тебя руками!

Дан поморщился.

— Остынь, Линнэ, — негромко попросила Алана. — Это его право — и его выбор.

Кольнуло мимолетное раскаяние: не успел попрощаться. Но Женька и магистр Астэри поймут, а остальные и сожалеть не станут.

Он коснулся доверчиво протянутой ладони.

Огонек свечи затрепетал в предсмертных судорогах.

…и все погасло.

* * *