Пока все это происходило на дороге, разведчики уже вышли на берег Горыни и нашли неподалеку от него хороший наблюдательный пункт — ветряную мельницу. Забрался я наверх, оттуда открылся далекий обзор в сторону противника. Местность плоская, много низменных и заболоченных участков, там и сям среди деревень и хуторов торчали колокольни церквей, мельницы-ветряки. Солнце заходило, косые лучи били прямо в глаза. Видимость ухудшилась, но несомненно, что в этот час с церквей и ветряков фашистские наблюдатели тоже рассматривали в стереотрубы и бинокли наш берег Горыни.

Обращаюсь к командиру взвода разведки старшему лейтенанту Павлову:

— Мост видишь?

— Вижу.

— Этот мост мы должны разрушить. Если противник будет наступать. Значит, надо узнать, будет ли.

— Понятно! — ответил он. — Пойду за реку.

Он ушел за реку со своими разведчиками, когда стемнело. Тихо ушел — ни выстрелов, ни криков со стороны противника мы не слышали. И так же тихо вернулся на мельницу. Около полуночи меня окликнули:

— Товарищ комполка! Старший лейтенант Павлов просит вас спуститься вниз.

Внизу, возле мельницы, я увидел огоньки цигарок. Разведчики курили, сидя на траве. Поодаль стояли двое. Не курили. Сразу понял: пленные! Так и оказалось. Павлов доложил, где и как их взяли. Я в свою очередь доложил по телефону в штаб армии. Оттуда приказали немедленно доставить пленных. Перед рассветом мне позвонил начальник артиллерии генерал Сотенский. Сказал, что пленные дали ценные показания. Оба утверждали, что немецкие войска получили [9] приказ начать наступление в семь утра. Наша задача теперь ясна: утром уничтожить мост.

К этому времени 331-й артполк уже встал на позиции. Дивизионы старшего лейтенанта Н. Ф. Плавского и капитана С. В. Масленникова расположили свои батареи в 4–5 км от берега Горыни, дивизионы капитанов Г. Р. Саля и Г. Д. Делико — значительно глубже, в 6–8 км. Надо было думать не только о тех боевых задачах, которые мы получили и которые обычны для пушек-гаубиц, ведущих огонь с закрытых позиций на большие дальности — на 17 км и более. Когда я разговаривал с командиром 62-й стрелковой дивизии, он рассказал, что в предыдущих боях буквально все калибры его орудий стреляли прямой наводкой по танкам.

— На пехоту надейтесь, но и сами не плошайте! — добавил он. — Немцы применяют танки массированно, авиация наводит их на наши артиллерийские позиции. Стремятся обойти и ударить с тыла. Если не будете готовы встретить танковую атаку прямой наводкой, сомнут.

Конечно, за одну ночь не перестроишься из артиллериста-контрбатарейщика в артиллериста-противотанкиста, однако при наличии кадровых, отлично подготовленных бойцов и командиров можно немало сделать и за такой короткий срок. Иван Мартьянович Семак возглавил дело. В каждом дивизионе и батарее создали группы прикрытия, вооруженные пулеметами и гранатами. Позиции для тяжелых пушек-гаубиц выбрали с расчетом на прямую наводку. Батареи поставили так, чтобы они страховали друг друга огнем на случай прорыва немецких танков. Все это делали в темноте, на незнакомой местности, в считанные часы. Помогли тренировки, которые мы проводили в предшествовавшие войне весенние месяцы.

По карте с применением самых точных методов подготовили исходные данные для стрельбы по мосту. Еще раз созвонились с начальником артиллерии армии. Я спросил:

— Команды не ждать, так?

— Так! — ответил Владимир Николаевич Сотенский. — Все решишь сам.

Утро было безоблачное, и примерно к пяти часам речной туман рассеялся. Солнце взошло у нас за спиной, в его лучах расположение противника хорошо просматривалось. Он не очень-то и маскировал свои намерения. К Горыни выдвигались танки, шли пехотные колонны. На подходе к реке они рассредоточивались, а фашистские разведчики уже шныряли в кустах у самой воды. С нашей стороны ударил [10] пулемет, фашисты ответили. Но его была, так сказать, прелюдия боя.

В семь утра налетела вражеская авиация. «Юнкерсы» и «мессершмитты», десятки машин, сменяя друг друга, бомбили и обстреливали наш передний край, огневые позиции артиллерии, тыловые дороги, деревни и хутора. Затем, после короткой мощной артподготовки, к Горыни двинулись танки, за ними в бронетранспортерах и грузовиках — мотопехота. Открыла огонь легкая артиллерия 62-й стрелковой дивизии, застучали пулеметы, автоматы, винтовки. Вражеские солдаты выпрыгивали из машин и группами, прикрываясь танковой броней, продолжали наступать. Вижу, как первый танк, переваливаясь, вполз на мост и быстро пошел к нашему берегу. Приказываю старшему лейтенанту Плавскому: «Огонь!» В грохот боя вторгается дальний слитный залп двенадцати тяжелых пушек-гаубиц. Снаряды рвутся. Высоченные фонтаны воды вздымаются близ мостовых устоев. Один снаряд рванул на мосту. Командую: «Четыре снаряда, беглым — огонь!» Поправки никакие не нужны. Прицел точен, а разброс снарядов — это естественный эллипс рассеивания. В момент когда орудия Плавского ударили беглым огнем, по мосту двигались уже два средних немецких танка. Снаряды, каждый весом почти в три пуда, один за другим взорвались на мосту, разбивая настил, обрушивая балки. Еще серия «четыре — беглым». Задний танк, тараня ограждения моста, съехал с него и многотонной громадой ухнул в реку. За ним свалился второй. Мы продолжали бить по мосту, пока не разрушили его полностью. Одновременно три других дивизиона обстреливали наступавшие танки и пехоту. 48 тяжелых орудий сделали свое дело. Противник попятился и отошел, скрывшись за складками местности.

Позвонил начальник артиллерии генерал Сотенский, сообщил, что атаки противника отбиты по всему фронту обороны 5-й армии. Он поставил нам новые задачи, в том числе и по выявлению и подавлению тяжелых артиллерийских батарей противника. Это наша, как говорится, основная работа. Незадолго до войны 331-й артполк по этим вопросам проверил начальник артиллерии Киевского Особого военного округа генерал Н. Д. Яковлев. Приехал неожиданно, ночью, поднял по тревоге, вывел на полигон и поставил ряд задач по засечке и уничтожению огневых средств. Стреляли разными способами. Меня как командира полка он тоже проверил. Приказал стрелять «по секундомеру». То есть я должен был, наблюдая вспышки выстрелов батареи условного противника, с помощью секундомера определить разницу во [11] времени между вспышкой света и звуком выстрела, чтобы затем вычислить дальность до цели. Способ достаточно элементарный, но менее точный, чем при засечке звука специальными приборами. Задачу, поставленную Николаем Дмитриевичем Яковлевым, мне удалось выполнить. Командиры дивизионов и батарей тоже выполнили свои задачи, и начальник артиллерии округа объявил нам благодарность.